Код произведения: 5580
Автор: Коковин Евгений
Наименование: Малый музей революции
Евгений Степанович КОКОВИН
МАЛЫЙ МУЗЕЙ РЕВОЛЮЦИИ
Долгие годы стоял он в затоне на приколе. Давно отслужил свою службу
маленький буксирный пароходик, ветеран речного флота. С давних пор в его
однотопочном котле не поднимали пар и малярные кисти не прикасались к его
поржавелым бортам. Не многие ныне плавающие речники и работающие
судоремонтники помнят те времена, когда "Геркулес" таскал на буксире по
реке баржи, соперничал с другими пароходами в скорости хода, в зычности
гудка и в лихости подхода к причалу.
Стоял старик на приколе, никому теперь уже не нужный и забытый. Зимой,
когда на других судах шёл горячий ремонт, вокруг "Геркулеса" даже не
окалывали лёд. С открытием навигации все пароходы, теплоходы и катера
покидали затон, а он оставался у причала, и вид у него был грустный,
словно обиженный.
Вспомнили о нём однажды осенью, перед ледоставом, когда реку заполнила
шуга. Начальство решило, что напрасно старый буксир занимает место. Места
и в самом деле не хватало другим судам, а флот разрастался. "Геркулеса"
вывели из затона и поставили у обрывистого берега выше затонского посёлка.
"Постоит до весны, - сказал директор затона, - а там..." Зазвонил телефон.
Директор не договорил, но всем находившимся в кабинете и так было понято,
что ждёт "Геркулеса" весной. Конечно, его ожидала судьба всех старых,
непригодных судов - на слом, на резку, в металлолом.
В полном одиночестве дремал обречённый старый труженик, прижатый
нарастающим льдом к берегу. Обильный снег, словно тентом, покрывал его
палубу, рубку, машинный кап.
Несколько дней поселковые ребята катались на коньках по замёрзшей реке. Но
скоро снег толстым слоем покрыл и лёд.
В воскресенье мальчики вышли на реку с лопатами и метлами, чтобы устроить
каток - расчистить ледяную площадку.
- Смотрите, ребята, - сказал Костя Глушков, - какой-то буксир прибило...
- Это "Геркулес". Его не прибило, а привели сюда из затона, - отозвался
всеведущий Рудик Карельский, сын главного механика. - Весной резать будут,
старый потому что...
- Пойдём посмотрим. Может быть, там пока теплушку сделаем. Греться будем и
лопаты хранить. Костя взвалил лопату и метлу на плечо. Спустя минут десять
шумная толпа уже хозяйничала на заброшенном пароходе. Ничего
заслуживающего внимания ребята на "Геркулесе" не нашли.
- Котёл под давление не годится, вся арматура снята, - деловито сказал
Рудик. -Машину тоже обобрали.
- А в каюте хорошо. Если времянку поставить, будет тепло! - сказал Володя.
- А нам больше ничего и не нужно, - заметил Костя. - У нас в сарае есть
старая печка.
Ребята очистили палубу от снега, в каюту притащили железную печку-времянку
и фонарь "летучая мышь".
Печка нещадно дымила. Приходилось открывать иллюминатор.
Однажды, когда мальчики грелись у печки, а в иллюминатор с посвистом
задувал ветер, послышался скрип сходни, потом хрипловатый голос:
- Эй, на "Геркулесе"! Кто тут живой?
Самозваная команда притихла. Костя предупредительно поднял руку: "Тише!"
- Что, уже резать пришли? - снова послышался тот же голос.
Костя поднялся по трапу и приоткрыл дверь. На палубе, сняв ушанку и
отряхивая её от снежных хлопьев, стоял похожий на Деда Мороза затонский
старожил Мигалкин, судоремонтник-пенсионер. В бороде его искрились
снежинки.
- Ты чего тут? - удивлённо спросил Мигалкин.
- Да так, ничего, - смущённо замялся Костя. - Здравствуйте!
- Коли не шутишь, здорово! А я уж подумал, не автогенщики ли явились.
Будто рановато, да и резать тут не с руки. Кран сейчас не подведёшь, да и
вообще...
Старик неторопливо надел шапку, расстегнул полушубок и, вытащив пачку
"Прибоя", огляделся. Должно быть, его удивил порядок на палубе.
- Так что же ты тут делаешь? Вижу, и камелёк горит. По-хозяйски. Только
вот дым из двери валит. Почему так?
- А мы тут греемся. Каток расчищаем и греемся.
Старик спустился в каюту, осмотрел камелёк и сказал:
- Нет, не по-хозяйски. Тяги нету, труба низко выведена. Глаза ест. Ух,
сколько тут вас! А обогрев-то плохой!
- А что нужно сделать? - спросил Рудик. - Вы нам только скажите, мы и
сделаем.
- Говорю, труба очень низко. Наращивать трубу надо.
- А у нас больше трубы нету, - пожаловался Рудик.
- Трубу найдём, - сказал Мигалкин. Он помолчал, закуривая, вздохнул,
словно вспомнил что-то. - А я даже испугался было. Что такое - у
"Геркулеса" дым? Пожар не пожар, а резать не время Весной будут резать. А
жалко!
- Он же старый, - сказал Рудик Карельский, - никуда уже не годен...
- Это верно, старый, - согласился Мигалкин. - Старый, зато заслуженный.
Пароход, можно скачать, геройский. Он, может, ордена боевого Красного
Знамени достойный!
- Ордена? - удивились ребята. - За что?..
- То-то и оно - за что? - Мигалкин снял ушанку, присел. - Вы думаете,
"Геркулес" только баржи таскал? А вот и не только. Он, если хотите знать,
в гражданской участвовал, воевал против белогвардейцев и интервентов. На
нем орудие и пулеметы были. Когда белые на своих судах вверх по реке
хотели прорваться, "Геркулес" им дорогу преградил. Больше двух часов шёл
бой на реке - не пропустили белых и англичан. Были в этом бою на
"Геркулесе" убитые и раненые. Потом к нашим в подкрепление прибыли
балтийские моряки и путиловские рабочие из Петрограда. Ещё и другие бои
вёл этот пароходик... А один раз под огнём белых доставил на наши позиции
боеприпасы. Как раз успел вовремя, когда стрелять уже было нечем и наши
отходить собирались. Вот тогда осколком снаряда убило капитана "Геркулеса"
Василия Гавриловича Прилуцкого. Понятно вам, какой это буксир?..
Молча слушали мальчики старика.
- А потом что? - спросил Костя.
- Потом залатали пробоины, что от белогвардейских снарядов остались. Это
уже когда Советская власть у нас полностью установилась. Плавал "Геркулес"
ещё лет тридцать, баржи буксировал. Ещё и в Отечественную войну трудился.
Мигалкин рылся в карманах полушубка и пиджака и никак не мог отыскать
спички. Костя подал ему свою коробку.
- Так зачем же его резать? - спросил он.
- Затем, что бесполезный стал. На металл, - сказал Рудик. - Знаешь,
сколько металла нужно!
Мигалкин молчал, о чём-то раздумывая.
- Он же революционный пароход, - сказал Костя.
- Всё равно как броненосец "Потёмкин", - добавил Володя.
- Как "Аврора"! - закричали другие ребята.
- Сказали тоже, как "Аврора"! - засмеялся Рудик
- А и верно, как "Аврора", - сказал Мигалкин. - Наша маленькая "Аврора".
Моя воля, я бы не стал "Геркулеса" на металл сдавать. Сохранил бы для тех,
кто революции и гражданской войны не видел. Сохранил бы для закалки
революционного металла в душе человеческой. Такой металл нам тоже нужен!
Старик даже сам удивился, как это у него такие слова нашлись. А ребята не
заметили его смущения, загалдели:
- Его бы в музей превратить.
- Сюда бы экскурсии стали ходить, как на "Аврору" и в Музей Революции.
- Директор не разрешит, - сказал Рудик. - В затоне план по сдаче
металлолома.
- План-то оно, конечно, план... - раздумчиво заметил Мигалкин. - А вот,
может, этот буксир не только металлолома, а и всякого золота нам дороже.
Вы ко мне, ребята, за трубой приходите. До весны ещё далеко. Обогреем
пароход, тогда каюту помоете.
- Хорошо бы здесь повесить портрет капитана, который погиб...
Косте Глушкову "Геркулес" уже виделся настоящим музеем.
- У Василия Гавриловича дочь жива, - вспомнил Мигалкин. - Если ей
написать, может быть, карточку пришлёт.
- А карточку увеличить или перерисовать, - сказал Костя. - И назовём
буксир Малым музеем Революции!
- Ребята, пойдем к директору школы, расскажем о "Геркулесе", а он
директору затона позвонит.
- Лучше прямо самим к директору затона.
- В случае чего, вы, парни, в райком партии, - посоветовал Мигалкин и
подмигнул: - Вас там раньше всех других примут. И я тоже слово скажу: не
годится, мол, заслуженное судно на слом.
Мигалкин ушёл, напомнив ребятам, чтобы приходили за трубой.
Когда возвращались домой, уже темнело.
- Рудик, а твой батя не поможет? - спросил Костя.
- Что ты! - отмахнулся Рудик. - Отец матери сказал: "Геркулес" - это наше
спасение! По металлолому..."
- А матери-то почему? Она ведь не в затоне работает.
- Он маме всё говорит. Что-то на работе не получается - он дома сердится и
говорит. Я-то всё слышу. Знаешь, Костя, другой раз даже жалко его.
- А чего жалко? Он на доске Почёта!
- Ох, Костя, Костя!.. Ничего ты не понимаешь! Тебе легко - у тебя батька
только слесарь... А мой отец говорит, сам слышал: "К чёрту это главное
механичество! Пойду токарить. Или стармехом на судно. У меня инженерного
образования нет. А с меня требуют, чтобы все механизмы..." Вот тебе и
доска Почёта!
По просьбе ребят директор школы позвонил директору затона.
- Да, - сказал директор после телефонного разговора, - к сожалению, ничего
не получается. План по сдаче металлолома - это раз; где стоять пароходу -
вопрос, это два; кто его будет охранять, отапливать, нужны штатные единицы
- это три... И вообще...
- Да... - сказал Костя, когда ребята в растерянности стояли у школы. - И
вообще...
- Мигалкин сказал, что нужно в райком.
- Пойдёмте сначала к Мигалкину. Он живёт рядом с нами.
Старик сидел на кухне и чистил картошку.
- Здравствуй, пионерия! - приветствовал Мигалкин ребят. - За трубой?
Сейчас, сейчас... Есть у меня кусок, всё равно выбрасывать, всё равно в
металлолом.
- Товарищ Мигалкин, - в замешательстве начал Костя, - мы не за трубой.
"Геркулеса" не разрешают... резать будут.
- Значит, резать... А трубу в металлолом вместе с "Геркулесом". - Старик
стоял, держа в руке нож, которым чистил картошку. - А может быть, и этот
нож в металлолом?.. И всё металлическое. Нож переплавим, сделаем ложку. А
картошку чем чистить? Нет, трубу в металлолом можно, а нож и "Геркулеса"
нельзя. Тут думать надо. Что можно и что нельзя...
Стояли в маленькой кухоньке пятеро мальчишек и старый
судоремонтник-пенсионер, стояли и молчали, не зная, что делать.
- А если трубу в металлолом и ещё что-нибудь в металлолом, - сказал Рудик,
- тогда и буксир не нужно резать.
- А что ещё? Труба да у нас две старые кровати в сарае, - вспомнил Костя.
- А ещё что?
- А сколько весит "Геркулес"?
Мигалкин взял у Кости шапку.
- Садись, пиши! Вот бумага.
В тот же день ребята принесли директору загона письмо. Они сидели в
кабинете притихшие и ждали решения директора. А он, чуть нахмурившись,
читал:
"..."Геркулес" - заслуженный, революционный пароход. Мы, ученики средней
школы, просим его не резать и сохранить в память о героической борьбе
наших отцов и дедов за Советскую власть, превратить пароход в Музей
Революции. А мы всей школой обязуемся собрать для государства столько
металлолома, сколько весит "Геркулес"..."
Директор отложил письмо и с улыбкой оглядел мальчишек, сидящих около него
полукругом. Он был молод и тоже не участвовал в гражданской войне.
- Значит, музей...
- Ну да, Малый музей Революции, - сказал Костя.
- Так что, ребята, добро! Два хороших дела. Судно, конечно, нужно
подновить. Поможем. А экспонаты для музея - дело ваше. По рукам,
действуйте!
И директор на прощание пожал руки маленьким делегатам.
Я мог бы рассказать, как ребята собирают металлолом, как любовно,
по-следопытски разыскивают старые фотографии, письма и газеты времён
гражданской войны. Это лишь удлинит рассказ. Но я уже вижу, как наши
мальчишки поднимают на маленьком заслуженном кораблике красный флаг - флаг
с серпом и молотом на Малом музее Революции.