Код произведения: 5
Автор: Аарх Андрей
Наименование: М
Андрей Аарх.
М.
Маленькие подарки, материальные кусочки любви, фарфоровые фигурки,
цепочка, рубашки, полосатые штаны, пушистый свитер - наверное пойдет для
катания на лыжах, портмоне, я не ношу портмоне, ну ладно, пусть будет,
подарю кому-нибудь, книжка - Сартр, хм, странный выбор, желтые носки - я
подумала они такие смешные, пригодятся тебе для дома, еще одни носки, на
этот раз серые с белой полосой - для лыж? игрушечная кошка - не знаю кому,
такая у нее морда славная - я и купила, коричневый шарф - о, я как раз
такой хотел, пижама, перчатки...
Приехав родители не раздеваясь лихорадочно распаковывают чемоданы,
извлекая на свет новые доказательства заботы. Мне всякий раз думается что
в их сознании я так и остался плохо одетым и вечно нуждающимся студентом,
иначе чем объяснить эти чемоданы вещей, красивых и не очень, теплые
штанишки, полосатые носовые платки...
- Мам, ну не носят здесь носовые платки, все больше бумажные салфетки -
их стирать не надо.
- А ты посмотри, какие красивые, лиловые, цвет такой нежный, возьми,
пусть лежат.
Я беру, чемоданы пустеют, мой гардероб пополняется на глазах, и
большинство вещей я никогда не одену.
Собака сходит с ума, пытается залезть им на руки и на постель, что-то я
не припомню чтоб он меня так любил, неблагодарная тварь
- Роланд, фу! Роланд, пошел на место, - но он меня не слушает, он
помнит их еще маленьким щенком, до того как мы с ним уехали, он чуть не
писяется от радости и умиление написано большими буквами на его морде на
всех известных собакам языках.
Он лижет им руки, подставляет живот - почесать, щурит глаза и прижимает
уши не переставая поскуливать от радости. Он спит теперь у них под дверью
- каждое утро я переношу его кровать на место, а он каждый вечер
перетаскивает ее обратно поближе к ним.
Они не хотят никуда идти
- Хватит, в тот раз мы уже смотрели ваш Манхэттен, нам очень
понравилось.
Она готовит, крутится на кухне, варит, жарит, печет
- Мам, мы не съедаем все, и холодильник уже забит. И зачем ты купила
этот хлеб, ведь есть уже и белый и черный
- Этот с семечками и корочкой. Те уже черствые, сделай лучше папе
кофе...
- Да, ты помнишь как? - принимает участие в разговоре папа.
- Две ложки кофе, ложка сахара, - хором говорим мы с ним, я добавляю -
и пол-ложки воды.
- Нет, пол чашки, - поправляет он.
Чайник свистит и плюется. Я наливаю, стараясь рассчитать ровно пол
чашки, он фыркает паром и брызгами, папа с удовольствием берет у меня из
рук горячую посудину.
- Правым глазом ничего не вижу, - делится со мной он.
- Серьезно? - спрашиваю я, - а ну, закрой левый глаз.
Он послушно закрывает левый глаз, а я подставляю ему под нос дулю,
отказываясь верить в серьезность сказанного и надеясь услышать что-то
вроде "Ну нет, такое уж я увижу", - но он молчит, доверчиво ждет пока я
велю открыть глаз, мама с укоризной смотрит на меня, мне становится
нестерпимо стыдно и не зная что сделать я предлагаю ему пирожное.
Надо купить всем подарков.
- Мам, ну сколько можно ходить по магазинам, вы же не на шоппинг сюда
ездите.
- Что я могу поделать, они же ждут. Они все думают что после поездки в
Америку люди должны возвращатся с горой подарков. Кроме того надо признать
- они живут хуже чем мы.
Настроившись служить гидом и переводчиком я тащусь в магазин, поход
куда - самый большой подвиг для меня. Я морально готовлюсь провести здесь
весь день, но на третьем часу меня не хватает, я сдаюсь, но не в силах
признать свое поражение постоянно срываюсь и рыкаю. Меня раздражает все -
постоянное щебетание, суета, ковыряние в ворохе вещей, крики из другого
конца магазина с просьбой взглянуть на найденную миленькую вещичку. Я
подхожу стараясь не смотреть на окружающих, которым в общем-то глубоко
наплевать, и делаю ей замечание
- Не кричи только, пожалуйста.
Она огорчается и отворачивается, и папа смотрит обиженно, с укором, не
решаясь начинать дискуссию, потому что это огорчит ее еще больше. Этаж за
этажом, отдел за отделом - детское, взрослое, спортивное, обувь, игрушки,
компьютеры, им нужно все.
Спину ломит, я не знаю откуда у нее столько энергии, я норовлю
присесть, но она зовет меня, я читаю ценники, меряю вещи предназначенные
для мужа сестры, для дяди Володи, для племянника, такое впечатление что я
могу принимать любые размеры, иначе как можно все мерять на меня - они же
все разные, по крайней мере как я их помню.
Вечер. Мы дома и завтра они уезжают. Опять набиты под завязку чемоданы,
теперь подарками туда. Стоят посреди комнаты и я их тихо ненавижу. Сажусь
на краешек кровати. Папа раскладывает пасьянс, мама читает. Блюдце с
малиной, чашка горячего молока на можжевеловой подставке, она нагревается
и пахнет
- Это ты, мам, чтоб думалось что пьешь джин с тоником?
Мама улыбается, одевает другие очки - чтоб видеть меня, те только для
книг, я сижу не зная что сказать - они приехали неделю назад и улетают
завтра, мне тоскливо и странно, я рассказываю какие-то глупости о работе,
она внимательно слушает и в ее внимании я чувствую столь знакомое мне
желание найти мои недочеты, зреющие проблемы, на которые мне надо
обязательно указать, чтоб я исправился, точно так как это бывало в
детстве. И это тоже ненавижу - потому что все что я хотел, когда приходил
расстроенный чем-то и делился с ней - это участие. Хотел чтоб обняла,
пожалела, сказала что все будет хорошо и все дураки, но она никогда этого
не делала.
Все разговоры заканчивались тем что я виноват и причина всех бед
неизменно находилась во мне.
- Женится бы тебе, а то вы с Роликом два холостяка, нельзя так... -
вздыхает еле слышно она.
Почуяв что не обойтись без нравоучений я перевожу разговор, скомканно
прощаюсь, целую их на ночь как они меня в детстве, и закрываю за собой
дверь гостевой спальни.
Под ней остается тонкая полоска света. Я стою в нерешительности и мне
хочется вернутся, обнять их и сидеть рядом пока не закроются от усталости
глаза, пока не забрезжит рассвет, пока не затрезвонит бессердечный
будильник, пока не надо будет одеваться и ехать в аэропорт. Я пересиливаю
себя, иду в спальню и ложусь. Слышу как Роланд волочет к их двери
подстилку, стараясь меня не разбудить.
Люблю прощания когда я уезжаю. Так все легко, прощаешься, а тебя уже
ждут где-то там, впереди, знакомые или невстреченные еще люди, родные или
невиданные города, дом, или гостиница, новые впечатления и интересные
места. Ненавижу провожать кого-то. Они уже не со мной, их мысли о
перелете, о дороге из аэропорта домой, им предстоит почти 16 часов
непрерывного движения. Я эгоистично завидую, я бы лучше уехал сам чем
смотреть потерянно как они собираются, папа бреется, мама моет в дорогу
груши - одну кладет мне в карман заботливо завернув в салфетку
- Мам, я не люблю груши.
- Ну не выдумывай, ты всегда любил груши, - обижается она.
И правда всегда любил. Я молчу, мы присаживаемся на дорожку,
подхватываем чемоданы, спешим вниз, в машину. Как назло на дороге нет
пробок, приезжаем быстро, паркуемся, под дождем спешим внутрь на сдачу
багажа, длинная очередь регистрирующихся, дальше провожающим нельзя
- Как нельзя, я даже не успел попрощатся
- Нельзя
Обнимаю быстро, не стоит задерживать очередь, машу через стеклянную
перегородку стараясь не привлекать внимание толпящихся на пассажиров, мама
оглядывается и машет мне в ответ, отвернулась, я знаю она обернется еще
раз, перед тем как повернуть за угол. Обернулась, улыбается, за дымчатыми
очками не видно - плачет ли? Машет рукой, я тоже машу, к черту очередь,
скрывается за поворотом. Я вижу свое отражение в стекле, похоже на ослика
Иа-Иа. Я улыбаюсь отражению, оно почему-то отказывается улыбатся мне в
ответ - к черту отражение, отворачиваюсь, еду домой.
Дома тихо и опять вечер. Собака сидит в углу обижаясь почему-то на
меня, хотя я не приезжал и не уезжал как некоторые.
- Иди ко мне, - говорю ему присаживаясь на корточки.
Нехотя идет, понурив голову и демонстративно шаркая лапами. Чешу ему за
ушами.
Что-то мешает в кармане, лезу туда - груша. Коричневая, с шершавой
шкуркой и сочной зернистой серединой. Смотрю на нее тупо - час назад ее
трогали мамины руки. Я глажу грушистый бок, подхожу к двери гостевой - там
темно. Может просто спят? Ну не могли же они так - раз и уехать, так и не
поговорив со мой о главном - о чем, лихорадочно пытаюсь вспомнить о чем мы
не поговорили - о чем? Да ни о чем не поговорили. Открываю дверь, стараясь
их не разбудить, захожу - паркет поскрипывает, собака крадется следом
цокая когтями, комната еще полна их запахами и ароматом можжевельника, я
осторожно обхожу чемоданы, подхожу к кровати, тихо чтоб не разбудить,
ложусь рядом, спиной к ним и говорю. Обо всем о чем не успел. Обо всем.