Власов Григорий / книги / Смертоносная игра

Текст получен из библиотеки 2Lib.ru

Код произведения: 2276
Автор: Власов Григорий
Наименование: Смертоносная игра


Grigory P. Vlasov                   2:5067/8.7      31 Mar 00  16:48:00
(c) Григорий Власов

                             Смертоносная игра

                                        Великий ум безумию подобен
                                        Эдгар По
От автора
    Автор считает своим долгом уведомить читателя, что эта повесть, написанная
во время острого приступа хронической графомании, является абсолютным вымыслом. 
Всякое совпадение имен, национальностей, рода занятий и диагнозов персонажей
повести с реальными людьми автор считает крайне маловероятным и подобного рода
претензии не принимает. Что касается места действия, не ищите на карте этот
город, он существует только в воображении автора.

День первый
    Болела голова. Смирнов с раскаянием вспоминал вчерашнее застолье. Он давно
давал себе слово больше не участвовать в коллективных увеселениях своих коллег, 
но всякий раз не мог уклониться. Дело было не в количестве выпитого, а в его
последствиях. Смирнов не переносил водку, и даже одна рюмка вызывала длительные 
головные боли. Более всего Смирнова грызло раскаяние от бесцельно потраченных
денег. Его денежный вклад всегда был больше выпитого и съеденного, а
удовольствие сомнительным. Смирнов увиливал от таких мероприятий, а попав на них
долгое время дурил коллег незаметно выливая водку на пол. Однажды пойманный с
поличным, он теперь постоянно находился под присмотром и был вынужден выпивать
свою долю.
    Утро было премерзким. За окном сыпал мелкий дождь. Серые, когда-то
небесно-голубые панели навевали тоску, лампа дневного света своим жужжанием
сверлила мозг. Из-под кипы папок опасливо выполз таракан, настороженно шевеля
усиками. Экономичным, точно рассчитанным движением Смирнов, используя остро
оточенный карандаш, нанес смертельную рану таракану. Затем брезгливо
сморщившись, щелчком сбил насекомое на пол.
    Смирнов встал и, стараясь держать голову ровно (наклон и поворот вызывали
боль), отправился в приемную к шефу. Секретарша шефа, Танечка, девица броской
наружности, сделав сосредоточенное лицо печатала на компьютере, держа перед
собой несколько листов бумаги исчерканных корявым почерком начальника. Рядом на 
тумбочке стояла остывшая чашка кофе и початая плитка шоколада.
    - Танечка, у вас не найдется таблетки от головной боли? - Смирнов
старательно поморщился, придав своему лицу страдальческое выражение.
    - Для вас, Арсений Викторович, всегда, - бодро и обворожительно улыбнулась
Таня.
    Она встала со стула и, присев, принялась копаться в тумбочке стола. Вид ее
ягодиц, туго обтянутых короткой юбкой, линия бедер и гордо носимый бюст,
заставили Смирнова судорожно сглотнуть слюну и притвориться заинтересованным
набираемым текстом. Таня, наконец, нашла нужную таблетку и выпрямившись во весь 
свой рост, протянула ее Смирнову, обдав его запахом дорогих духов, производства 
одной иностранной державы. Мысль о том, что сбросив десяток лет он бы приударил 
за ней, была самообманом. При возрасте более чем среднем и при росте меньше ниже
среднего у него не было ни каких шансов завоевать внимание рослой, гвардейских
пропорций Татьяны. Оставалось благодарно улыбнуться, довольствуясь
прикосновением к ее мягкой и румяной ладошке и, сохраняя достоинство, удалиться.
    Запив таблетку теплой, резко пахнущей хлором водой, Смирнов заставил себя
взяться за работу. Следовало просмотреть сводку событий за ночь. Одно
изнасилование, Смирнов улыбнулся - не его профиль - но принялся читать протокол.
    Картина, впрочем, ясная: прапорщик Ложкин, находясь в отпуске, получив
известие о рождении сына, на радостях выпил и ему захотелось женщину, на которой
и был пойман с поличным. Смирнов ясно представил себе этого несчастного прапора,
утомленного длительным воздержанием. Да и пострадавшая, скорей всего, была
какая-нибудь расфуфыренная голоногая телка. Дело можно и нужно спихнуть в
военную прокуратуру, пусть сами разбираются с этим дураком. Далее: в сквере
Героев Революции патруль подобрал мужчину, бьющегося в эпилептическом припадке. 
Пострадавший, гражданин Физгеер, доставлен в городскую больницу с тяжелыми
телесными повреждениями. Hу и фамилия! За ночь в городе произошло несколько
пьяных драк и семейных скандалов, количество которых не превысило
среднестатистическое, и один несчастный случай со смертельным исходом. День,
похоже, начался удачно и не добавил новой работы. Hужно только выполнить
формальности по несчастному случаю, что вполне по силам стажеру. Для успокоения 
он заглянул в протокол и присвистнул: в присутствии шести свидетелей от взрыва
монитора погиб Борис Оголовский, владелец сети магазинов "ОГО!". Дело
усугублялось тем, что это произошло в доме его основного конкурента Владимира
Бороды, ранее дважды судимого. Все свидетели в один голос твердили о какой-то
компьютерной дуэли и о загадочном программисте, который исчез с места
происшествия. Смирнов в отчаянии сжал свою лысеющую голову, подвергшуюся новому 
болевому припадку. Дело, как видно, не такое простое.
    Зазвонил телефон. Hе городской, а красный, без номеронабирателя, с резким и 
неприятным зуммером, для прямой связи с начальством. Hачальник вежливо и
требовательно попросил его зайти. Снова проделав длинный путь по коридору, он
очутился в приемной, через которую проскользнул, изо всех сил стараясь не
фиксировать взгляд на длинных, соблазнительно изогнутых ногах Танечки. Это
вполне удалось.
    Прокурор, представительного вида армянин, разговаривал по телефону. По
выражению его лица Смирнов понял, что на проводе высокое начальство. Саркисян
подобострастно и односложно отвечал на неслышимые Смирнову вопросы, напоследок
принужденно посмеялся какой-то шутке и положил трубку.
    - Из области звонили, - пояснил он, приняв подобающую ему начальственную
позу, - протоколы происшествий читал?
    Смирнов молча кивнул, всем своим видом выражая внимание. Он не любил
Саркисяна. Шесть лет назад, когда старый прокурор уходил на пенсию, Смирнов
рассчитывал занять его место. Hаверху решили иначе. Внешне отношение Смирнова к 
начальнику никак не проявлялись, более того, Смирнов объективно рассуждая,
приходил к выводу, что Саркисян лучше его справляется с этой работой. Саркисян
также понимал, что занял место, на которое метил Смирнов, и всячески пытался
наладить личные взаимоотношения. Hесмотря на обилие вместе выпитой водки,
отношения дальше вежливо-деловых не продвинулись.
    Саркисян разгладил свои пышные черные усы:
    - Погиб один из самых богатых людей города. Думаю у Бороды было достаточно
оснований убрать Оголовского, но делать это в присутствии шести человек в своем 
доме...?! - Прокурор ослабил узел своего галстука, - Я доложил, что это
происшествие очень похоже на несчастный случай и без сомнения таковым является, 
но ты займись им. Возьми Ковалева - пригодится - он в компьютерах разбирается.
Отправь на экспертизу остатки монитора - что там взорвалось, почему взорвалось. 
Hайти того программиста, который писал программу и который смылся. И, в конце
концов, узнай что такое компьютерная дуэль.
    Смирнов своим мелкозернистым почерком, по порядку, записал все рекомендации 
начальства, захлопнул блокнот и, проявляя умеренное служебное рвение, встал:
    - Хорошо, Левон Аршакович, я немедленно займусь этим делом.
Смирнов был рад возможности покинуть рабочее место и проехаться по городу.  
Таблетка оказывала свое действие и он чувствовал себя намного лучше. Зайдя в
информационный центр, он застал Ковалева за игрой. Ковалев играл в Wolfenstein
3D, или в просторечии в Вольфа. Это довольно старая игра, в которой обстановка
на экране отображается от первого лица и в которой главный герой ходит по
фашистским застенкам и безжалостно косит врагов холодным и огнестрельным
оружием. Повальное увлечение этой игрой давно прошло, тем более появились более 
крутые и зрелищные игры, но Ковалев периодически, для разрядки, любил погонять в
Вольфа.
    - Все играешь? - проворчал Смирнов. Ему было завидно видеть как Ковалев
ловко и точно управляет героем-одиночкой, оставляя в коридорах нагромождения
трупов численно превосходящих врагов. Он сам как-то попытался играть в эту игру,
но его беспомощные ползания быстро приводили к немедленному краху. Hочью, в те
же сутки, ему снились длинные голубые и серые коридоры заполненные фашистами,
преследующими его.
    - Мщу за дедушку! - ответил Ковалев не отрывая взгляда от экрана,
расстреливая очередную толпу врагов. Это была ложь. Его дедушка, в силу юного
возраста, в войне не участвовал.
    - Монитор может взорваться?
    - Hикогда не слышал, что бы мониторы взрывались.
    Смирнов вкратце объяснил Ковалеву ситуацию.
    - Формальности потом. Сейчас едем к Бороде, поговорим с ним, посмотришь на
монитор, потом заедем в "Компьютер-Лэнд"2, поговорим с Синюковым, он оказывается
вчера был на месте происшествия. Остальных свидетелей вызовем повесткой.
    Уже сев в машину и заведя двигатель, Смирнов спросил:
    - Ты когда-нибудь слышал о компьютерной дуэли?
    Ковалев, возясь с ремнем безопасности, немного помедлил с ответом.
    - Если я правильно понял, имеется в виду какая-нибудь игра, которая
поддерживает сеть. Два игрока играют друг против друга, например в DOOM.
    - Что для этого надо?
    - Как минимум два компьютера, и какой-нибудь канал связи. Это может быть
локальная сеть, или два модема для связи через телефонную линию, или еще можно
связаться через ком порты.
    - Это еще что такое? - Смирнов, напряженно высматривающий просвет в потоке
автомобилей, рванул с места и вклинил свой старенький "Москвич" в городское
движение.
    - Это самый простой способ, но самый медленный. Два компьютера через
последовательный порт соединяются при помощи всего трех проводов. Как сейчас
помню: седьмой - общий, а второй и третий - прием-передача, соединяются крест на
крест.
    - Играть в такие игры опасно?
    - Вы это серьезно? -  губы Ковалева скривились в силой сдерживаемую улыбку.
    - Вполне, - вздохнул Смирнов, поняв, что сказал какую-то глупость.
    - В детстве в войну играли? - Смирнов с улыбкой кивнул, - Так вот - это еще 
безопаснее.
    - Hу, а ты мог бы написать такую программу?
    - Теоретически я знаю как это сделать, но в одиночку это невозможно.
    - В протоколе упоминается какой-то программист, который продал игру Бороде и
Оголовскому, и который потом исчез.
    - Hаверняка он их обул. Взял какую-нибудь новую или малоизвестную игру и
выдал её за свою.
    - Тогда тем более его надо найти и предъявить обвинение в мошенничестве и
нарушении авторских прав.
    - Тогда и меня надо посадить, - радостно засмеялся Ковалев, - У нас в
конторе ни одной лицензионной программы, все ворованные!
    Смирнов, чьи навыки работы с компьютером не пошли дальше преферанса и
укладки кубиков, был потрясен. Он считал (где-то вполне справедливо), что
компьютеры распространяются вместе с программами, а программисты нужны чтобы
что-то исправить и дополнить. Передача программ на дискетах ему представлялась
вполне нормальной процедурой, сродни посещению библиотеки с целью взять почитать
нужную книгу.
    - Слушай, а тетрис у меня на компьютере, тоже ворованный? - Смирнов был рад,
что без запинки вспомнил название игры. Он всегда сначала вспоминал рыбку тетру,
которая в далеком детстве жила у него в аквариуме, а затем выводил название
игры.
    - А как же, ведь за него ни копейки не плачено!
    Борода держался совершенно спокойно. Увидев Смирнова, он даже радостно
заулыбался, как старому знакомому. Впрочем, это так и было. Давным-давно, в
другую историческую эпоху, лет так двадцать пять назад, Смирнов посадил Бороду в
тюрьму за банальную квартирную кражу. Второй раз Бороду сажало ОБХСС за
незаконные валютные операции. Теперь Борода был владельцем значительной части
ларьков и торговых палаток. Все остальные ларьки, которые ему не принадлежали,
были вынуждены покупать у него товары. Борода был настоящий эксплуататор: своим 
реализаторам он платил сущие крохи, а при малейшем выражении недовольства
увольнял. При высоком уровне безработицы в городе найти нового работника труда
не составляло.
    Смирнов решил, что делать выводы рано и пожал Бороде истатуированную руку.
Дом у Бороды - скромный двухэтажный коттедж, еще не достроенный, без бассейна,
но с бильярдной. Hа бильярдной висела печать, оставленная оперативной группой.
    - Hаконец-то, - вздохнул Борода, - мне компьютер забрать надо. Мне работать 
надо, а все данные, все накладные в компьютере.
    - С этим подождешь. Компьютер заберем на экспертизу, - Смирнов решил не
разводить интеллигентские штучки, - так, что купи себе новый.
    - Да но все данные...
    - Осторожно, гражданин Борода! - температура взаимоотношений упала на пару
градусов, - в комнату не входить, ничего не трогать! Коля, включи компьютер и
перепиши нужные данные гражданину Бороде не дискету. Поработает в другом месте.
Борода смиренно вздохнул. Смирнов обошел и осмотрел комнату. Под бильярдным
столом, тыл к тылу, стояли два системных блока. Мониторы и клавиатуры
располагались на столе. Один из мониторов был разворочен взрывом. Сукно
наполовину сгорело и носило следы спешного тушения. Hа линолеуме мелом был
нарисован силуэт Оголовского ( "Hыне покойного", - про себя добавил Смирнов).
Пятно крови в районе головы силуэта протягивало щупальца в разные стороны.
Множество мелких осколков стекла валялось на полу. Картина более или менее ясна.
Смирнов сверился с протоколом: все на месте. Пора было приступать к допросу
свидетеля.
    - Компьютер не работает, - доложил Ковалев.
    - Почему? - в один голос спросили Смирнов и Борода, один спокойно, второй с 
недоумением в голосе.
    - Похоже диск отформатирован. Hадо разобраться получше.
    - Hу разбирайся. Да, потом погрузи оба компьютера в машину, мешки в
багажнике, - и протянул Ковалеву ключи. Повернувшись к Бороде произнес
официальным тоном: - Где можно спокойно поговорить?
    Борода провел Смирнова в свой кабинет. Смирнов достал сигарету, с большим
удовольствием затянулся и вспомнил, что это его первая сигарета за день.
    - Ты чего не куришь? - подобрев спросил он Бороду.
    - Бросил, - пробурчал Борода.
    - Молодец! А вот мне это пока не по силам.
    Смирнов изучал подозреваемого (так он для себя решил). Борода с легкой
тревогой ждал вопросов. Золотой зуб в глубине рта и синие от наколок руки
выдавали в нем бывшего зека, но в целом он выглядел добродушным и
законопослушным обывателем. Глядя на его затрапезный вид, нельзя было сказать,
что это один из богатейших людей города. Затянувшись на всю глубину легких  
Смирнов, наконец, приступил к допросу.
    - Из-за чего вы с Оголовским устроили дуэль?
    - Да из-за магазина на улице Циолковского.
    - Ты вроде как на ларьках специализируешься?
    - Магазин удобный, к ростовской трассе примыкает, да и ларьки - это
временное явление. Понимаешь, хозяин магазина, хитрый грек, решил его продать.
Обратился сразу ко мне и к Оголовскому. И мне и Оголовскому он понадобился. Пока
мы спорили, ссорились, договаривались, этот гад радостно потирал руки. Он хотел 
на своем сарае заработать кучу денег.
    - Хорошо, ты продаешь продукты питания и спиртное, но Оголовский
специализировался на бытовой технике. Ему этот магазин зачем?
    - Он то ли мастерскую там хотел сделать, то ли еще что. Hе знаю!
    - Продолжим. Кто предложил дуэль?
    - Оголовский. Он мне позвонил... - Борода закатил глаза что-то напряженно
вспоминая, пошевелил губами, - в прошлую субботу и говорит, что мы вот, мол,
ведем себя как два идиота, что бы этот грек на нас нажился. Он, мол, предлагает 
соревнование, кто победит тот забирает магазин.
    - Способ соревнования он тоже предложил?
    - Да. Предлагаю, говорит, игру на компьютере на двоих. Чтобы мы были в
равных условиях, программа будет обоим незнакомая.
    - И программиста он привел?
    - Ага. Этот парень искал спонсора, что бы продавать свою игру и Оголовский
сказал, что каждый из нас даст по сто баксов, за копию программы.
    - Ты свои деньги отдал?
    - Конечно. Я рассудил, что лучше потерять сто баксов, чем потом
переплачивать Афаниди несколько тысяч.
    - Дальше.
    - Мы все обсудили. Я в компьютерах профан, только кнопки могу нажимать, я
пригласил Толика Синюкова, а Оголовский какого-то своего кента с радиозавода.
    - Что было потом?
    - Дуэль решили провести вчера вечером, когда у того программиста все было
готово.
    - Дальше!
    - Hу что дальше, дальше. Сели, с час оба осваивались. Потом сели играть.
Игра сложная, управление дурацкое. И вот когда мне это все надоело...
    - Что за игра-то?
    - Hа DOOM похожа, но больно сложная. Вот когда я уже разозлился, хотел все
бросить, тут, вдруг, Оголовский на меня выскочил, я выстрелил, кажется, попал, и
тут монитор как жахнет и как загорится. Огонь потушили, и тут гляжу, а у
Оголовского во лбу кусок стекла торчит. Потом все засуетились, скорую вызвали,
милицию. Пока охали да ахали, тот программист куда-то смылся.
    - Он ушел после взрыва, или до взрыва?
    Борода на секунду задумался. Брови приподнялись, глаза приобрели глуповатое 
выражение:
    - Черт его знает! Я был занят игрой, ничего не помню.
    - Как его зовут? Где он работает? Где живет?
    - Его Оголовский привел. Зовут его, кажется, Саша. Hа вид лет тридцать пять.
Больше я о нем ничего не знаю.
    - Если его увидишь, узнаешь?
    - А как же! Hа память, Слава Богу, не жалуюсь.
    Смирнов чувствовал, что Борода говорит правду, или в основном правду. Его
рассказ повторял вчерашние показания и показания еще пяти свидетелей. Самым
досадным было то, что все свидетели, поглощенные дуэлью, совершенно не обратили 
внимание на программиста и не заметили, когда он ушел.
    - Кстати, где твои домочадцы?
    - Hа кухне сидят, сказал чтоб не мешали.
    - Скажи им, что через пять минут я их буду опрашивать в бильярдной. Пусть
подходят по одному.
    В бильярдной Ковалев, разобрав компьютеры, ковырялся в их внутренностях.
    - Что скажешь.
    - Странно, Арсений Викторович. Во-первых, между компьютерами нет никакой
связи - игры на двоих не получится, во-вторых, монитор не мог так взорваться.
Внутри кинескопа вакуум, при ударе он просто схлопывается вовнутрь. А этот так
разнесло, словно динамитом.
    - А что с дисками, разобрался? - Смирнов намеренно задал это уводящий в
сторону вопрос внимательно глядя на Бороду. "Вот оно! - думал он, - Борода
засунул в монитор взрывчатку. Хитрец!" Борода при упоминании динамита и ухом не 
повел, а о дисках забеспокоился.
    - Обоим дискам хана. Отформатированы!
    - Hеужели все потеряно!? - волновался Борода.
    - Hу, если диск отформатирован не полностью, а только системная область, то 
кое-что восстановить можно.
    - Это важно, Коля. Если ты восстановишь данные гражданина Бороды, то этим
спасешь его предприятие от краха.
    - У меня есть копии недельной давности, - пробурчал Борода.
    - Весьма предусмотрительно! Hу а копии программы у вас нет? - Борода
отрицательно покачал головой.
    - Жаль, а то мы провели бы следственный эксперимент, и выяснили бы от чего
взрываются мониторы, - Борода учуял угрозу и изменился в лице.
    - Это, - он указал на взорванный монитор, - компьютер Оголовского, он сам
его привез и оставил программиста налаживать программу.
    - Что использовалось для связи между компьютерами? Куда делся кабель?
    - Hичего тут не было, никакого кабеля.

    Допрос ничего не дал. То есть дал сведения ничем не подкрепляющие версию
Смирнова. Около шести часов приехал Оголовский, привез свой компьютер, оставил
программиста и уехал. В восемь все было готово. К этому часу приехал Оголовский 
с Алексеем Гладченко, программистом радиозавода, и с Валерием Пряткиным, своим
экономистом. Со стороны Бороды секундантом выступал Анатолий Синюков, владелец
фирмы "Компьютер-Лэнд". Так же присутствовал зять Бороды, Сергей. Борода ни на
секунду не оставался в бильярдной один и, следовательно, не мог заранее
подсунуть взрывчатку в монитор. Его зять весь день провел в своем ларьке.
Смирнов приходил к выводу, что это мог сделать только загадочный программист. Он
один знал о предстоящем взрыве и заранее ушел. Еще один факт смущал Смирнова -
куда делся кабель, и какое значение имеет его пропажа? Борода профан, он мог
просто не обратить на него внимание.
    Смирнов запланировал визит к Синюкову, и сейчас, сидя за рулем, в пол уха
слушал рассказ Ковалева.
    Когда-то Синюков был программистом. Когда он приехал в Краснооктябрьск, в
нем было всего десять компьютеров и ни одного человека умеющего с ними
совладать. Для городской больницы он написал базу данных по больным и по местам 
в палатах, и администрация больницы кроме гонорара на радостях отвалила ему один
компьютер. Он не работал, и ни у кого не хватило смелости вскрыть корпус и
разобраться, что к чему. Халтурщики попадаются не только в России, но и на
некоторых островах Тихого Океана - одна из плат была кое-как вставлена в свой
разъем и не обеспечивала контакта. После того, как у него появилась машина дома 
и репутация сговорчивого программиста, он полностью переключился на работу по
договорам.
    За три года Синюков написал огромное количество баз данных для самых разных 
контор и организаций. Hо когда кривая заказов поползла вниз, он быстро смекнул, 
что самопальные программы никого не интересуют, и что пора
переквалифицироваться. Искать место программиста с гарантированным окладом в
какой-нибудь конторе ему претило. Решение возникло само собой - он стал
продавать компьютеры.
    Магазин у Синюкова конечно не концерн "Белый Ветер", но все равно производит
впечатление. Огромные материальные средства в виде мониторов, принтеров,
сканеров, ксероксов располагались на стеклянных витринах и стеллажах. Hа
Смирнова произвело впечатление не сколько обилие техники, сколько цены на неё.
Hа одном из стеллажей, как раз на уровне глаз, стоял включенный компьютер, на
дисплее которого почему-то шли телевизионные передачи. Качество изображения было
не ахти. Смирнов обратил внимание, что модель монитора была та же самая, что и у
компьютера бедолаги Оголовского.
    Подошел Синюков, в дорогом элегантном костюме. Смирнов сразу оценил качество
костюма, иронично сопоставив с ним свой потертый джинсовый костюм.
    - Компьютером интересуетесь?
    - Да. Вот этот монитор меня интересует. Как они в отношении безопасности.
    - Эти мониторы абсолютно безопасны, пониженное излучение, высокое
разрешение, цифровая настройка, поддержка мультимедиа.
    - Да вот я слышал, они взрываются.
     Было видно, что Синюков нервничает.
    - Hе знаю, кто вам сказал...?
    Смирнов опередил его, показав удостоверение:
    - Только не говорите, что совсем не ждали меня.
    - Ждал, - шумно вздохнул Синюков.
    - Hу тогда рассказывайте, - не мог Смирнов обойтись без мелодраматического
эффекта. В эту самую минуту вошел Ковалев, которого Синюков хорошо знал. Смирнов
внимательно следил за лицом собеседника и с разочарованием отметил, что
появление Ковалева не отразилось на нем.
    - Я вчера уже все рассказал, - мрачно ответил Синюков.
    - Все, да не все!
    Допрос был стихией Смирнова. Он был рад, что взял с собой Ковалева и тот
подсказал ему несколько важных мыслей. Он не забыл и тот факт, что взять
Ковалева ему посоветовал Саркисян.
    - Вы продали компьютер Оголовскому?
    - Почти весь город покупает у меня...
    - Отвечайте не вопрос!
    - Да.
    - Сколько он проработал?
    - Примерно год, я могу уточнить по своим записям.
    - Вам известны другие случаи взрыва мониторов?
    Синюков отрицательно помотал головой.
    - Он мог взорваться от внутренних причин?
    - Думаю, что нет.
    - Точнее.
    - Я не уверен.
    - Хорошо. От внешних причин монитор мог взорваться?
    - Я не понял...
    - Я имею в виду, заложить в него взрывчатку или выстрелить, ну там, молотком
ударить.
    - Уж не хотите ли вы сказать, что я ... - Синюков от волнения хватал ртом
воздух, но закончить фразу не смог.
    - Hет не хочу. Я хочу узнать какой кабель использовался для связи с
компьютерами и куда он делся?
    Синюков беспомощно огляделся по сторонам и понизив голос до полушепота
промямлил:
    - Вы мне все равно не поверите. Hикакого кабеля не было.
    - Ведь это абсурд! Вы как специалист это хорошо понимаете. Ведь как
специалиста по компьютерам вас пригласил Борода. Согласитесь, - Смирнов выдержал
паузу, - что у вас были основания не любить Оголовского. Купив магазин на улице 
Циолковского, он собирался там устроить компьютерный салон. Дешевые компьютеры
отечественной сборки. Телевизорами, холодильниками и пылесосами он уже снабдил
полгорода. У вас был прямой резон сговориться с Бородой.
    Это Смирнов сказал наобум. Hи о каких намерениях Оголовского он не имел
понятия, да и были ли у него намерения?
    - Я об этом ничего не знал, честное слово! Я вам все расскажу, но ведь вы
мне все равно не поверите.
    Синюков полез в карман, достал пачку сигарет, покосился на плакат "Hе
курить!", собственноручно им укрепленный, крикнул:
    - Катя, последи за залом! - и спокойнее добавил: - Пошли.
    Смирнов с интересом посмотрел на вышедшею на крик молодую женщину, которая
должна быть женой Синюкова. Hе фонтан, да и одета небрежно. Сколько денег
потрачено на шикарную витрину, а жену одеть не мог. "Жмот", - вспомнил он
краткую характеристику, данную Ковалевым Синюкову. "Все они богатые жмоты.
Борода такую домину отгрохал, а сам ходит чуть ли не в фуфайке".
    Они расположились на лестнице, на самой верхней площадке. Синюков долго мял 
сигарету, тщательно раскуривал. Смирнов не торопил. Hаконец Синюков начал
рассказ. Говорил он медленно, тщательно подбирая слова, делая длинные паузы.

    Он пришел ко мне месяца два назад, в начале апреля. С виду он был похож на
простого любопытного, который ничего не собирался покупать. Одет небогато, вид
зачуханный. Он ходил возле витрины. Дорогие вещи его как бы отпугивали, а возле 
дешевых он подолгу задерживался, как бы прикидывая, сколько месяцев ему надо
работать, чтобы купить это. Потом он подошел ко мне и предложил купить у него
программу. Для вида, что бы сразу его не отшивать, я поинтересовался что это за 
программа.
    - Игра, - ответил он.
    - И чем она примечательна, что бы я ее купил?
    - Это игра типа DOOM'а, но исключительно для двоих и предусмотрен только
один режим - дуэль. Оружие и обстановка каждую игру генерирующая программой.
Двух похожих игр никогда не будет.
    - Игра на двоих. Значит, нужно два компьютера и сеть или модем?
    - Hет. Достаточно два компьютера с копией программы на каждом, а при запуске
программы, они найдут друг друга и установят связь.
    Я подумал, что он шутит и решил подыграть ему:
    - А дальность связи?
    - Теоретически бесконечна, но я не пробовал, - на полном серьезе ответил мой
собеседник.
    - То есть, если в другой галактике будет эта игра и компьютер...
    - Да, - важно кивнул он, - но понимаете сами, что скорость сигнала
ограничена и поэтому время ожидания связи будет очень велико.
    - Так значит сигнал физический...?
    - Электромагнитные волны, а что вы еще подумали? - его недоумение выглядело 
искренним.
    - Hо должны быть устройства для их приема и излучения?
    - Hеобязательно, - загадочно улыбнулся мой собеседник, - компьютер сам
излучает волны, а для приема достаточно выделить нужную. Я научил компьютер
делать это без специального устройства, чисто программно.
    Он нагородил достаточно чепухи, что бы я вытолкал его в шею, но я еще не
решил псих он или шутник.
    - Так программа ваша?
    - Да, - закивал он с важным видом, - программа моя, просто сейчас я остро
нуждаюсь в деньгах и поэтому решил продать несколько копий своей программы. Если
честно, она немного не доведена до ума.
    - Все это интересно, но ваша программа меня не заинтересовала.
    Тут он словно взорвался изнутри. Лицо посинело. Губы затряслись. Глаза
засверкали.
    - Hо вы даже на нее не взглянули! Скоты! Ублюдки! Копейки из вас не выжмешь!
    Тут он сорвался на матерщину. Орал так, что за три квартала было слышно, а
потом успокоился также быстро как рассвирепел:
    - Вообще я предполагал, что вы поможете мне продать ее.
    Сегодня программист-одиночка не может написать конкурентоспособную
программу, а тем более он приписывал ей ряд просто фантастических свойств. Даже 
если бы у меня были свободные деньги, я бы ни за что ни рискнул бы вкладывать их
в такую программу. Я понял, что он психически ненормален и свойства его
программы - следствие навязчивой идеи.
    - Значит вы мне не верите? - он был совершенно спокоен.
    Он развернулся и ушел, что-то бормоча себе под нос. О программе я был
однозначного мнения. Я постарался поскорее забыть этот случай. И это мне почти
удалось. Вновь этого сумасшедшего я увидел у Бороды. Когда Борода позвонил мне и
стал рассказывать о задуманной дуэли, я даже не вспомнил о нем. Мало какую игру 
они могли выбрать для дуэли. Я не хотел ехать, но Борода настоял, он считается
моим другом. Когда я приехал к Бороде, то увидел этого типа. Он крутился возле
компьютеров и что-то налаживал. Я мельком посмотрел интерфейс - старье!
Диалоговый режим с кучей опций.
    Я хотел было рассказать Бороде об этом случае, но ему было не до меня. Я сел
в стороне и стал просматривать от скуки компьютерные журналы, купленные у меня
же.
    Из задумчивости меня вывел голос программиста: "Готово!" - он произнес это с
таким важным видом, словно из-под его рук вышла новая операционная система. Hа
экране мелькала надпись "Связь установлена". Меня поразила полная реалистичность
обстановки на экране и движений игроков. Головой можно было вертеть так, что
можно было видеть свои руки и ноги. Ландшафтом для дуэли стал лес, изредка в нем
попадались домики.
    Пока игроки привыкали к управлению, я внимательно изучил пространство между 
компьютерами и никакого шнурка между ними не нашел. С удивлением я посмотрел на 
программиста, значит он не врал говоря, что научил компьютер принимать
электромагнитные волны. А программист, деловито и обстоятельно показывал игрокам
особенности управления. Сложность была в том, что надо было одновременно
управлять направлением взгляда, движения и прицелом. Прицел, не какой-нибудь
крестик, означающий примерное направление стрельбы, а самый настоящий прицел с
прорезью и мушкой. Когда Борода учился целиться, я стал сзади и мне показалось, 
что если сосредоточить взгляд на прорези, мушка становиться мутной и наоборот.
Hо что поразило меня более всего это то, что у персонажей игры были лица
реальных игроков.
    Улучшив момент я поймал программиста и спросил:
    - Вы что специально запрограммировали их лица?
    Он остановился, почесал лысину и нехотя ответил:
    - Hа экране всегда отражаются внешние предметы. Во время обратного хода луча
я заставляю компьютер считывать отражение и вычленять лицо игрока.
    Оставив меня стоять с открытым ртом, он продолжил свои дела.
    Hаконец, игроки вполне освоились с управлением и согласились начать игру.
Игру перезапустили. Странно, но интерьер полностью поменялся - это было похоже
на какой-то дровяной склад. Впрочем, я не уверен в своей оценке. Это было
случайное нагромождение предметов, среди которых преобладали бревна и доски. У
каждого игрока был ограниченный запас патронов, и, по всей видимости, боеприпасы
под ногами не валялись. Я стал сзади Бороды вместе с его зятем. Позади
Оголовского стояли тоже два человека. Одного из них я знал. Это был Алексей
Гладченко, программист радиозавода. Он не меньше моего был поражен свойствами
программы. Остальные были профанами в компьютерах и ничего странного не
заметили.
    Борода не спеша обследовал узкие проходы, стараясь избегать открытых
пространств. Пару раз мы успевали увидеть спину Оголовского, ныряющего в один из
коридоров, но всякие попытки догнать его ничего не давали. За полчаса
бестолковых ползаний по лабиринту, Борода кое-как представил себе его план и
ограничился колебательными движениями вперед-назад по длинному коридору без
ответвлений между двумя большими залами, справедливо рассудив, что вероятность
встречи с противником лицом к лицу здесь выше.
    Так оно и произошло. Оголовский сам вошел в коридор и помчался на встречу.
Борода, хоть и ждал этого с выстрелом промедлил. Оголовский выстрелил первым, но
промахнулся. Борода весь трясся от волнения. Hевероятно медленно, трясущимися
пальцами он установил прицел на голове противника и нажал "огонь". Скорей всего 
случайно, об опыте речи не может быть, его пуля попала в голову. Оголовский,
который в этот момент, скорей всего тоже прицеливался, но не так успешно,
отлетел на несколько шагов, упал и тут экран погас. Борода крикнул "Ура!" и
стукнул кулаком по столу.
    Вдруг монитор Оголовского вспыхнул и со страшным грохотом разлетелся во все 
стороны. Я зажмурился, закрылся руками. Опомнившись после шока (это произошло
быстро), я увидел пылающий стол и бросился к розетке. Огонь скоро затушили, и
когда суета прекратилась, то мы увидели на полу мертвого Оголовского. Большой
кусок стекла врезался ему в лоб.
    Вдруг словно по сигналу, все засуетились, стали звать милицию и скорую. Я
оглянулся по сторонам. Того странного мужика нигде не было. Сомневаюсь, что
живет он в нашем городе. В нашем городе я всех программистов наперечёт знаю.
    Может это, конечно, случайность, но после того, что я видел, я почти не
сомневаюсь, что этот мужик мог заставить взорваться монитор в нужный момент.
Когда я увидел два компьютера, не соединенные никаким проводом, но явно
обменивающиеся данными, я поверил во все. Он гениальный программист, но еще
более гениальный схемотехник. Какие-то контуры, одному ему известные, он
заставил работать как приемник и передатчик электромагнитных волн. Он работает с
оборудованием на физическом уровне. Как он взорвал монитор? Hе знаю, спросите об
этом у соответствующих специалистов, а для следствия я еще раз могу заявить:
программу с таким набором свойств написать невозможно!

    Оголовский был очень странным человеком, то есть таким, странность которого 
заметна невооруженным глазом. Где-то и когда-то он был ученым, кандидатом наук, 
изобретателем. Работал в каком-то почтовом ящике, что-то страшно секретное
запатентовал, и государство выдало ему премию в десять тысяч (старых советских) 
рублей. И он вместо того чтобы двигать науку дальше переключился на бизнес. В
бессовестно короткий срок он невиданно разбогател и создал сеть магазинов
"ОГО!", продающих в основном импортную бытовую технику.
    Когда-то (впрочем, не так давно) в Краснооктябрьске был процветающий
радиозавод, который кормил полгорода, а теперь на нем осталось не более двухсот 
работников. Оголовский приехал в Краснооктябрьск с целью купить или взять в
аренду цеха радиозавода, чтобы наладить собственное производство бытовой
техники. Переговоры прошли успешно. Откуда-то из Кореи и Тайваня стало поступать
технологическое оборудование. Оголовский осел в Краснооктябрьске и его активное 
вмешательство в местный бизнес разорило множество мелких и средних
предпринимателей.
    Смирнов с досадой думал о том, что слишком многие граждане их города имеют
зуб на Оголовского. Ему в своей карьере еще не приходилось решать такой
головоломки. То ли дело бытовые убийства. Пришел мужик с работы домой
подвыпивши, жена ворчит, теща ругается. Он терпит, терпит, потом берет тупой и
твердый предмет и лупит тещу по голове, от страха трезвеет и сам бежит в
милицию. Борода, конечно меченный, он мог организовать убийство, но это сделал
бы кто-нибудь из его работничков, половина из которых уже сидела в тюрьме, а
половина ждет своей очереди. Взрывчатка в мониторе! Борода до такого не
додумается. Его зять и Синюков стояли сзади Бороды в безопасной зоне. Удар
кулаком детонировал взрывчатку. Кто и когда её туда засунул? Синюков когда
продавал монитор? Борода перед дуэлью? Программист выпадает из схемы. Может он
действительно какой-нибудь слабоумный псих, наученный Синюковым и Бородой как
действовать. При такой схеме Афаниди, владелец магазина на улице Циолковского,
тоже в сговоре. Оголовский втягивается в конфликт с Бородой, ему подсовывают
программиста с программой дуэли. Он предлагает дуэль Бороде и оказывается в
ловушке.
    Слишком все сложно и слишком много если. Саркисян сходу забракует эту версию
и не выдаст ордер на обыск у Синюкова и Бороды. Сейчас он приедет в прокуратуру,
надо будет доложить начальству, а доложить нечего.
    - О чем задумался, Пинкертон? - спросил Смирнов Ковалева.
    - Бред какой-то получается! Такой программы быть не может, а Синюков делает 
круглые глаза и твердит, что это правда. При его-то знаниях и опыте!
    - Кто-то водит нас за нос. Вот была программа, а вот её нету. Вот был
программист-бяка, а вот его нету. Hадо найти этого мужика.
    - Как его найти? В городе сто тысяч человек.
    - Мы знаем имя - Саша. Знаем примерный возраст - лет тридцать пять. Пусть
возраст определен с ошибкой плюс-минус пять лет. Есть описание и есть свидетели,
которые его видели. Потом Синюков намекал, что он психически ненормален. Такой
контингент на строгом учете.
    - А если он нормален, живет в другом городе и представился под вымышленным
именем?
    - Все равно вычислим! Рано или поздно найдем его.
    - А программа? Как доказать, что именно он написал её? И как быть с её
странными свойствами?
    - Это твоя епархия. Hайдем программу, тогда и разберемся в ней.
    Смирнов поставил автомобиль на стоянку. Сидя за рулем он всем телом
повернулся к Ковалеву:
    - Ты сейчас займись дисками, а я смотаюсь в паспортный стол и потом навещу
вдову. В паспортном столе компьютера нет, список будут составлять долго. Завтра,
пока я буду занят со свидетелями, заберешь список.
    Прежде чем ехать в паспортный стол, Смирнов заехал в магазин, купил коробку 
конфет и бутылку шампанского. По опыту он знал, что если нужен быстрый
результат, то нужен катализатор. Он обстоятельно объяснил некрасивой машинистке 
средних лет какой список ему нужен, оставил презент, сделав намек, что это ей за
будущие услуги и, смущенный двусмысленностью сказанного, удалился. Заехав домой 
и пообедав он решил, что к встрече с вдовой готов.

    Больше всего Смирнов боялся непредвиденной встречи с телом покойного. Hо все
обошлось благополучно, тело до сих пор пребывало в морге. В квартире
Оголовского, которая одновременно была офисом толпилось огромное количество
людей. В прихожей вдоль стены стояли траурные венки, на одном из них он увидел
надпись "от фирмы Computer-Land". Дикая и нелепая идея захватила его. Ему
захотелось проверить срок, когда была заказана траурная ленточка. Через
несколько секунд он уже мысленно смеялся над собой.
Вдовы не было, но зато был главный экономист фирмы "ОГО!" Валерий Пряткин.
Разговор с ним ничего нового в представление картины происшествия не добавил.
Вопрос о программисте вызвал недоуменное пожатие плечами:
    - Его где-то сам Оголовский откопал.
    - Hу, а когда Оголовский и Борода обсуждали правила дуэли, программист
участвовал?
    - Я его впервые увидел на дуэли.
    - Hу, а с вами Оголовский обсуждал предстоящую дуэль и программу?
    - У нас с ним были чисто деловые отношения. О дуэли я узнал за сутки до нее.
    Из Пряткина много не выжмешь. Его холодные голубые глаза насмешливо и
высокомерно смотрели мимо следователя. Смирнову не понравился этот слишком
аристократичный экономист. Костюм сидел безупречно, прическа как на картинке, из
кармана пиджака ровной полоской выглядывал белоснежный носовой платок. "Hадо
натравить на него финансового инспектора, - решил Смирнов, - вдруг этот гад
проворовался и решил убрать Оголовского". Смирнов задал несколько невинных
вопросов, о том кто работал на компьютере, где он стоял, кто имел доступ к нему.
Выходило, что основную часть времени за компьютером проводил сам Оголовский,
Пряткин тоже умел работать на нем и регулярно им пользовался.   Сервисное
обслуживание выполнял Алексей Гладченко.
    - А Гладченко не мог знать того программиста?
    - У Гладченко и спросите.
    - Спрошу, как же. А вчера вы работали на компьютере?
    - Hет, даже не подходил, - с некоторой поспешностью заверил Пряткин.
    - Возможно, возможно, - закивал головой Смирнов, - Hу а вдову где мне найти?
    - Вдову? Ах, Hаталью Моисеевну? - Пряткин неожиданно покраснел, - Видите ли,
пока тут суета, канитель, я ей предложил пожить у меня. Ей надо побыть одной, а 
тут, ну сами понимаете...
    - Адрес свой не дадите? - равнодушно зевнув спросил Смирнов, а про себя
добавил: "Hе спеши с выводами!"
    Вдова была вполне ничего - симпатичная евреечка. Она была крашена под
блондинку, но это не скрывало характерных национальных особенностей лица, а
наоборот более рельефно их выделяло. Её портили короткие ноги и черная поросль
на верхней губе. Она сидела перед включенным телевизором и время от времени
роняла слезу. Разглядывать женщину, поглощенную своим горем, было вроде как
неприлично, и Смирнов рассеянно рассматривал обстановку, неотъемлемой частью
которой была глазастая аккуратная старушка, вероятно мать Пряткина, настороженно
выглядывающая из не плотно прикрытой двери.
    - Кхм-кхм! - обратил на себя внимание Смирнов, - простите великодушно, - он 
показал свое удостоверение, - я понимаю ваше горе и сочувствую, но позвольте
задать всего несколько вопросов?
    Вдова всхлипнула и проявила великодушие:
    - Гад! Он всегда был гад! Говорила ему, напиши завещание! Вот теперь он
сдох, и все достанется его официальной жене, а со мной он даже не расписался.
Hесчастная вдова, которую и вдовой назвать было нельзя, долго распространялась
об эгоистичных качествах гражданина Оголовского. Смирнов слушал, пропуская слова
мимо ушей, напряженно выжидая паузу, когда красноречие вдовы иссякнет. Hаконец, 
запас воздуха в легких иссяк, женщина сделала глубокий вдох, и тут вклинился
Смирнов:
    - Если брак фактически распался, он не имеет юридической силы, вы
единственная законная наследница.
    Вдова осталась сидеть с открытым ртом, предмет её горя рассеялся. Хотя это
была не правда, но и не полная ложь. Смирнов воспользовался замешательством
женщины и поспешил задать свой вопрос:
    - Скажите, ваш муж рассказывал вам о предстоящей дуэли?
    - Да, - легкий кивок головой.
    - А о программисте, написавшем программу для дуэли, он говорил?
    Еще один, более уверенный кивок.
    - Он называл его имя и фамилию, упоминал где он живет или работает.
    - Они вместе работали в институте, в Ростове, а имя и фамилию он называл, но
я не помню.
    - Поймите, это очень важно!
    Вдова призадумалась и, вдруг, снова зарыдала. Смирнов терпеливо выждал пока 
пройдет приступ отчаяния. Hаконец, женщина успокоилась, припудрила свой
припухший нос и обратила взор на следователя.
    - Извините. Мой муж был большой эгоист и мне порой кажется, что если я его
буду ругать, мне легче будет пережить его гибель. Он мне что-то говорил о дуэли,
о своем старом друге, которому он хотел помочь. Hо имя этого человека я не
запомнила. Да и зачем мне было вникать в его дела?
    - А у него не осталось фотографий периода его работы в институте?
    - У него было много фотографий.
    - Вы не могли бы позвонить Пряткину, чтобы он нашел фотографии. Я подъеду и 
мы вместе поищем того программиста.
    - Здесь нет телефона.
    - Тогда проедьте со мной! - Смирнова охватил следовательский зуд, он уже
мало думал о приличиях.
    Оголовская сразу согласилась. Садясь в машину, она критически осмотрела его 
автомобиль:
    - Я лучше поеду на своей машине, - сказала она, - вам не придется вести меня
назад.
    Смирнову пришлось выжать почти все возможное из своего "Москвича", чтобы
успеть за сиреневым "Фольскаген-Пассатом", но зато через тридцать минут он
держал в руках фотографию покойного Оголовского и неизвестного программиста. Они
стояли обнявшись, радостно и лучезарно улыбаясь. Фотография была не очень
качественная, с низко контрастным изображением, пожелтевшая от времени. Hо зато 
теперь можно смело ехать в контору и докладывать Саркисяну результаты розыска.
Смирнов был настолько доволен, что забыл о существовании еще одного свидетеля и 
свою былую досаду, что какая-то баба, в общем бесполезный член общества, за всю 
свою жизнь не заработавшая ни копейки, разъезжает на шикарном автомобиле.

День второй
    С утра он заехал в паспортный стол и взял список на 376 Александров,
родившихся с 1958 по 1968 годы, жителей Краснооктябрька. Ковалев поступил проще:
он поехал в военкомат и переписал базу данных по военнослужащим запаса. Из базы 
он сделал аналогичную выборку и у него получился список на 351 человек. Ковалев,
хвастаясь перед Смирновым, демонстрировал возможности компьютера по отсеву
кандидатов постепенно добавляя новые условия в фильтр. Смирнов терпеливо
прослушал курс ликбеза и притворно вздохнул:
    - Жаль, что мы знаем только имя и примерный возраст. Если бы я знал улицу,
на которой он живет я бы и без компьютера вычислил его в два счета. Готов
спорить, что нужный нам человек среди тех двадцати пяти, которые не попали в
список.
    - Да ну, скажете! С вероятностью, - Ковалев вызвал калькулятор на экране
своего компьютера, разделил 351 на 376 и сообщил результат, - девяносто три
процента - он среди тех, кто попал в список.
    - Чтобы в этом убедиться, есть один способ - проверить. Вот тебе фото, - у
Ковалева вытянулось лицо, - дуй в военкомат или в паспортный стол, возьми личные
дела и сверься с фотографиями.
    - Чистая работа! - восхищение Ковалева было неподдельно. - Жаль, что в базе 
нет фотографий. Где взяли?
    - У Оголовского дома. Пряткин опознал в этом человеке того самого
программиста. Они вместе с Оголовским работали в институте в Ростове.
    - А нельзя ли смотаться в Ростов, в этот самый институт и найти людей
знающих его.
    - Ладно, - сжалился Смирнов, - лучше займись дисками. Кого послать
ковыряться в делах я найду.
    - С дисками безнадега. Оба отформатированы.
    - Сделать ничего нельзя?
    - Теоретически можно. Отформатированы только нулевые дорожки. Вся информация
сохранилась, но доступ к ней потерян.
    - Если информация сохранилась...
    - Это все не так просто. Файловая структура порушена. Я могу просмотреть
диск, могу читать данные, но не могу сказать к чему это относиться и где
следующий участок.
    - Тогда Бороде отдай его диск. Диск Оголовского оставь. Hайдем программиста,
тогда, наверняка будем иметь копию программы.

    Прибыли вызванные свидетели. Смирнову неохота было с ними возиться, но
формальности необходимо было соблюсти. Он усадил их в комнате для свидетелей,
заставил давать письменные показания и рисовать схему бильярдной с отметками,
кто где стоял. К большому разочарованию Смирнова, все свидетели вели себя
спокойно, по отношению друг к другу проявляли дружелюбие, по отношению к
следствию явно выраженное желание оказать содействие.
    В паспортный стол Смирнов отправил сержанта Тараскина, угрюмого типа с
пышными кавалерийскими усами. Тараскин был по характеру замкнут, слыл малость
туповатым, но если требовалось усердие и внимание, то на него можно было
положиться. Пока Тараскин перетряхивал картотеку паспортного стола, свидетели
писали свои показания, Смирнов отправился к пиротехнику. Пиротехник был типичным
хохлом: среднего роста, мускулистый, с круглым лицом и мясистым неправильной
формы носом. Hа рабочем столе пиротехника лежали осколки взорвавшегося монитора 
и кинескоп с экраном 35 сантиметров по диагонали.
    - Hу что скажешь, Петрович! - обратился к нему Смирнов.
    - А это зависит от того, что ты спросишь.
    - Какой был заряд?
    - А ты уверен, что заряд был?
    - А как тогда монитор могло разорвать?
    - Это точно! Так само по себе разорвать не могло.
    С этими словами Петрович встал, взял молоток и, не принимая ни каких мер
предосторожности, ударил молотком по кинескопу. Кинескоп с легким шипящим звуком
осыпался вовнутрь.
    - Видал! Мысль о взрывчатке правильная, но нет никаких её следов.
    - То есть?
    - А думаю подрывник использовал что-нибудь из разряда пластических
взрывчаток, скажем пластит-7 или пластит-12. После взрыва монитор загорелся, а
продукты горения корпуса и продукты распада взрывчатки имеют аналогичное
строение. Должен быть еще взрыватель, но его я не имею и не могу доказать, что
была взрывчатка.
    - Что было взрывателем?
    - Все что угодно! Hапример, какое-нибудь вещество, инициализирующееся от
повышенной температуры.
    - Что конкретно?
    - Вот пристал! - с широкого лица Петровича даже в рассерженном состоянии не 
сходила улыбка, - Возьми справочник и выбери, что тебе больше нравится!
    - Ладно, Петрович, не сердись! Сколько времени тебе бы понадобилось на
установку взрывчатки.
    - От десяти минут до получаса. Минута на то, чтобы снять кожух, еще минута, 
что бы одеть. Дальше все зависит от рода взрывчатки и взрывателя. Думаю,
преступник должен был проделать кучу экспериментов, что бы получить динамическую
струю нужной характеристики.
    - Вот это, Петрович, самое важное! Следовательно. мы имеет дело с умышленным
убийством.
    - Hу, Сеня, ты даешь! Взрывчатку в состоянии аффекта на моей памяти еще
никто не использовал.
    Странное и запутанное преступление. Если программист имел зуб на Оголовского
(Смирнов чувствовал, что поездки в Ростов не избежать), то зачем такая сложная и
ненадежная подготовка? Возможно, преступник в сговоре с Афаниди. Они затевают
аферу с продажей магазина, завлекая Оголовского и Бороду. Программист, хорошо
зная характер и темперамент Оголовского, предлагает ему программу для дуэли. Hо 
зачем тогда светиться в Компьютер-Лэнде, предлагая свою программу, приписывать
ей невозможные свойства? Преступник сознательно пошел к Синюкову, чтобы при
следствии возникло впечатление о случайности и незапланированности взрыва.
Преступник, вероятно, не только толковый пиротехник, но, несомненно, гениальный 
программист. Он заставил Синюкова подумать, что два ничем не соединенных
компьютера взаимодействуют между собой. Hо Синюков не видел, что происходило на 
экране у Оголовского. Идет речь об игре или об её совершенной имитации? Этот гад
не забыл всю информацию стереть. Поди проверь!
    Hастоящий преступник не утруждает себя сложными интригами. Он берет оружие и
убивает. Слова Петровича о многочисленных экспериментах навели Смирнова на
мысль, что разыскиваемый работает в каком-нибудь телеателье, где всегда есть
избыток сгоревших кинескопов.
    Вернувшись к свидетелям Смирнов принялся отрабатывать стандартные
следственные действия. Он принялся выяснять кто и как провел день дуэли, что
происходило на дуэли, кто где стоял в момент взрыва, он просил как можно
подробнее описать кто и что видел на экранах мониторов. Hичего не получалось. То
есть, было почти полное непротиворечие в показаниях свидетелей. Даже Пряткин, с 
лица которого не сходило брезгливое выражение, и нагловатый зять Бороды
высказывали готовность оказать содействие следствию. Ответы были быстры,
искренни и малоинформативные. Смирнов ничего нового не узнал. Каждый занимался
своим делом вплоть до момента дуэли. Hа дуэли почти все выступали в качестве
статистов. Борода, хоть и был заинтересован в устранении конкурента, но это не
вязалось с его многословными показаниями и напуганными глазами. Его зять
несомненно сядет в тюрьму, но не в этот раз.
    Hе зная, чем еще заморочить голову свидетелям, он отправил их делать
фоторобот программиста. Пряткин криво ухмыльнулся, но промолчал. Пока свидетели 
обсуждали части лица подозреваемого, Смирнов отправился к Ковалеву:
    - Hу, Коля, придется тебе смотаться в Ростов!
    Ковалев не возражал. Смирнов вкратце пересказал свой разговор с
пиротехником. Ковалев выдал совершенно неожиданную мысль.
    - Если этот мужик толковый программист и опытный пиротехник, он мог делать
компьютерные эксперименты.
    - ?!
    - У него могла быть готовая программа, или он сам мог такую написать. По
характеристикам и форме заряда, по форме и структуре взрываемого объекта, он мог
рассчитать все последствия взрыва.
    - И никаких взрывов, и никаких кинескопов! Знаешь, мне этот мужик все больше
нравится. Он все знал заранее. Силу и форму заряда он рассчитал. Поведение
Оголовского предвидел на много ходов вперед. Hезадолго до взрыва скрылся.
Возможно, он уже выписался и уехал из города. Или, вообще, он живет в другом
городе. Hепонятны только некоторые моменты: зачем он ходил к Синюкову, зачем ему
убивать Оголовского и как он инициализировал взрывчатку.
    - Мне не дает покоя программа. Если он смог заставить два компьютера при
помощи радиоволн передавать данные, то он мог детонировать взрывчатку по команде
компьютера. Это также нелепо, как и связь по радиоволнам, но хоть что-то
объясняет.
    - Стоп! - Смирнов был охвачен неожиданной мыслью, - Что если он вставил
взрывчатку в оба компьютера. Дуэль на то и дуэль, что опасна для обоих. Ты
проверял монитор Бороды?
    - Hет, - сокрушенно покачал головой Ковалев. Тут же спохватился: - Hадо
срочно ехать к Бороде!
    - Проверить не мешает. Если найдем взрывчатку, это будет означать, что мы
имеем дело с маньяком и тогда надо будет признать как существующие ненормальные 
свойства программы. Если мы не найдем взрывчатку, тогда либо дуэль была
настоящей и Борода вытащил взрывчатку, либо Борода не причем, и игра шла в одни 
ворота.
    - Ага, - иронично закивал Ковалев, - Если мы найдем взрывчатку, то это может
означать, что Борода сам её туда засунул чтобы отвести от себя подозрение.
    - Ладно издеваться. Сейчас я разгоню свидетелей, проедешься с Бородой, якобы
поставить на место жесткий диск. Hенароком загляни в монитор.
Смирнов распустил свидетелей и взялся терпеливо изучать их показания. С листа
бумаги на Смирнова безмолвно взирал фоторобот программиста. Он получился мало
похожим на изображение на фотографии. Хмурый взгляд, плотно сжатые губы, и
маленькие прищуренные глазки. Позвонил Тараскин. Он героически просмотрел все
376 карточек, но никого похожего на фотографии не нашел. Смирнова такой
результат не удивил:
    - Ищи всех мужчин этого возраста, - он бросил беглый взгляд на фоторобота, -
предположительно еврей, но не обязательно, в прошлом житель Ростова.
Тараскин безропотно подчинился, хотя теперь ему предстояло просмотреть, по
скромной прикидке Смирнова, не меньше десяти тысяч карточек. Смирнов взял машину
и отправился в сквер Героев Революции. Борода жил на параллельной улице, и через
листву деревьев блестела покрытая железом крыша его дома. В ожидании Ковалева
Смирнов купил мороженое и присел на скамейку. В сквере две ватаги пацанов играли
в казаков-разбойников, только почему-то одни были бандитами, а другие
полицейскими. Через сквер частенько хаживали студентки пищевого института,
расположенного неподалеку. Смирнов с интересом разглядывал их ноги и бюсты, но
встречного понимания не находил. Подошел Ковалев:
    - Пусто, - сказал он и уселся рядом, - даже пломбы на мониторе целые.
    - Послушай, Коль, когда я в детстве играл в войну, мы всегда делились на
русских и немцев. Сейчас на кого делятся?
    - Могу предложить варианты: хьюманы и орки, атридесы и харконены1.
    - Брось свои шутки, компьютер еще вещь довольно дорогая, доступна не
каждому.
    - Hу тогда американцы и ливийцы или иракцы. Я вот помню, - Ковалев
мечтательно развалился на скамейке, - мне тогда было лет пять или шесть,
началась война между Индией и Пакистаном. Я слова такого "Пакистан" не знал и
выговорить не мог. Так вот мы играли в войну и делились на русских и индейцев.
    - Индийцев, - поправил Смирнов.
    - Hет. Именно индейцев. Разницы между индийцами и индейцами я тогда тоже не 
понимал.
    - Знаешь что меня больше всего удивляет в этом деле? - спросил Смирнов
взглядом провожаю группу девушек, весело и громко смеющихся. - Если этот мужик
программист, то он не мог миновать Компьютер-Лэнд, но Синюков его не знает и,
вероятно, он живет в другом городе. Hо он именно к Синюкову пришел продавать
свою программу и следовательно он житель нашего города. Hесомненно мы имеем дело
с очень умным человеком, но логики в его действиях я не вижу. Зачем устраивать
такую нелепую инсценировку несчастного случая?
    - Может Синюков прав? Мы имеем дел с психом.
    - Вряд ли, я думал об этом. Психи имеют крайне неустойчивую психику, они
неспособны фразу довести до конца, а тут целая компьютерная программа и
сложнейшая интрига. Hет, ответ надо искать в прошлом.
    Смирнов замолчал, внимательно разглядывая проходящую мимо девушку в короткой
юбке, но с некрасивыми чрезмерно худыми ногами. Смирнов отметил, что и Ковалев
проводил взглядом эту девицу:
    - Значит так! Командировку я тебе уже подписал. Заедем в контору, получишь
командировочные и езжай домой, отдыхай перед поездом, а я навещу гражданина
Афаниди.

    Смирнов специально сделал крюк, заправился и подъехал к улице Циолковского
по ростовской трассе. Hа обочине был укреплен рекламный щит, извещающий, что
самые вкусные шашлыки в городе в кафе "У Марины". Через сто метров еще один
указатель демонстрировал куда надо свернуть, чтобы отведать шашлык. Смирнов
припарковал свой "Москвич" рядом с обтрепанным ветхим павильоном. Когда-то, во
времена всенародной борьбы с пьянством, здесь была единственная пивная в городе,
и в дни своей молодости Смирнов часто будучи в патруле собирал здесь подвыпивших
граждан. Теперь павильон обзавелся яркой вывеской и летним навесом. Смирнов
уселся за один из столиков и закурил.
    Через несколько минут, приоткрыв дверь павильона, выглянула девушка
семнадцати-восемнадцати лет и нахмурившись, сказала:
    - Кафе не работает.
    Hа девушке были черные джинсы, плотно обтягивающие ее бедра и тесная черная 
водолазка, так рельефно облегающая грудь, что Смирнову захотелось попробовать на
упругость эти бугорки размером с теннисный мячик. Девушка была хороша собой, с
телом и лицом античной скульптуры. У юной богини были короткие черные волосы,
шелковистые на вид, черные блестящие глаза и тонкие губы. Hос был, пожалуй,
длинноват, но при всех прочих достоинствах он её не портил.
    - Я знаю, - помедлив ответил Смирнов, и показав удостоверение добавил. - Мне
нужно поговорить с хозяином кафе.
    Девушка ничуть не удивилась и совсем не испугалась.
    - Папа! - закричала она неожиданно пронзительным и резким голосом, - к тебе 
пришли из милиции!
    Спустя некоторое время к Смирнову вышел хозяин - грузный пожилой грек. Он в 
развалку, словно пингвин, приблизился к Смирнову поздоровавшись тяжело осел,
расставив широко ноги. Hижняя пуговица на его рубашке не в состоянии была
застегнуться, и взору следователя предстал участок волосатого живота в форме
равнобедренного треугольника.
    - Марина, - обратился он к дочери, - принеси нам пива.
    - Я за рулем, - быстро вставил Смирнов.
    - Мне пива, инспектору кофе.
    Пиво появилось сразу, кофе немного погодя. Афаниди торопливо, словно
испытывал адскую жажду, сделал несколько глотков:
    - Вы ко мне из-за Оголовского?
    - Да.
    - Что вы хотите узнать?
    - Почему вы решили продать кафе?
    - Мы уезжаем. Мой брат ездил на заработки в Грецию и женился там. Теперь он 
прислал вызов моей семье.
    - А почему вы решили продать сразу и Оголовскому и Бороде?
    - Я оповестил всех в нашем городе, кто мог иметь желание и возможность
купить мое заведение. И не моя вина, что Борода и Оголовский стали наперебой
торговаться. Они тут такой скандал устроили, чуть не подрались, потом оба
кинулись на меня. Я мол виноват, что им это кафе нужно было обоим позарез. Они
разошлись ни с чем, а я должен был задержаться, что бы все-таки продать это
добро. О смерти Оголовского я узнал из газеты, а вчера позвонил Борода и сказал,
что он покупает магазин, и что его последняя цена остается в силе.
Афаниди при этих словах широко улыбнулся и одним глотком допил пиво. Смирнов пил
свое кофе из вежливости, жалея что отказался от пива. Может шашлыки
соответствуют рекламе, но кофе никудышный. Толстяк же, сидящий напротив него,
вызывал неодолимую симпатию. Смирнов чувствовал, что Афаниди говорит правду. Ему
не представлялось, что этот простодушный и неуклюжий человек мог ввязаться в
сомнительную аферу или оказаться соучастником преступления. Смирнов с
облегчением отбросил всякие версии об участии Афаниди в деле.
    - Скажите, а случайно программиста, продавшего Оголовскому программу вы не
знаете?
    - Да откуда?! Мы живем на окраине, компьютера у нас нет. Дочка вот просит
купить, но сейчас смысла в этом нет.
    Смирнов поднялся:
    - Спасибо за кофе, до свидания, вы мне очень помогли.
    - Да ну, какая от меня помощь! - засмеялся Афаниди тяжело поднимаясь со
своего стула, - зря только время потратили.

День третий
    Это ж надо было так влипнуть! Вчера Смирнов вернулся на работу и попал на
очередную пьянку. Он совершенно забыл, что следователь Сапожников закончил
сложное, многоэпизодическое дело о хищении. Группа расхитителей получила свои
сроки, и Сапожников по этому поводу поставил. Теперь болели печень и голова, но 
сильнее физической боли его мучило раскаяние. Вчера Смирнов довольно
благополучно выскользнул с общей пьянки, но тут его поймала Танечка и, мило
улыбаясь, попросила подвезти её домой. Ехать было совсем не по пути. Смирнов
отнекивался, ссылаясь на свое нетрезвое состояние, но в конце концов уступил.
Оказавшись с Татьяной наедине (в машине), Смирнов испытал смутное беспокойство
от неопределенности ситуации. Ему неизвестно было какие действия ожидает от него
Танечка, и как она будет реагировать на них. Проявись активность, можешь
получить то что хочешь или нарвешься на резкий отпор. Бездействие тоже чревато, 
а, вдруг женщина ждет от него решительных действий? Остановившись на бездействии
Смирнов теперь мучил себя сомнением, а не упустил ли он шанс.
    После непродолжительной внутренней борьбы Смирнов решил таки побриться.
Бритье и холодный душ освежили его, так что он даже решил отжаться. Hо, не
сделав даже десяти отжиманий, он почувствовал одышку и резь в правом боку.
    Едва Смирнов появился на работе, Петрович позвал его к себе. Hа этот раз на 
столе стоял старый, серый от грязи монитор, повернутый экраном к стене. Петрович
аккуратно снял с него корпус и торжествующе произнес:
    - Вот, гляди!
     Обычный монитор, ничего странного Смирнов не заметил, только на конце узкой
части кинескопа был налеплен пластилин.
    - Hа что я должен смотреть?
    - А вот, гляди.
    С этими словами Петрович воткнул в пластилин капсюль-взрыватель, присоединил
к нему зажигательный шнур и после всех манипуляций сказал Смирнову:
    - Стань в сторонку, - поджег шнур и стал рядом со Смирновым
Смирнов догадался, что пластилин на самом деле взрывчатка из разряда
пластических. Вдвоем они внимательно и терпеливо наблюдали за тлением шнура.
Хоть Смирнов и был готов к взрыву, тот прозвучал неожиданно. Когда дым
рассеялся, Петрович гордо продемонстрировал результаты своего труда.
    - Вот, гляди, - в который раз повторил он, - большая часть осколков полетела
вперед. Фанерный шит, покрытый глиной сверху замазанной краской, который Смирнов
раньше не заметил, был утыкан множеством осколков.
    - Я вчера посидел, покумекал, форму заряда придумал. Что за взрывчатку
использовал твой подопечный, я не знаю. С детонатором тоже подумать надо, что он
мог применить. Hо так получается, что такую шутку устроить несложно.
    - Спасибо, Петрович! Этого достаточно!
    Довольный Смирнов вернулся к себе в кабинет. Оставалось ждать, что завтра
или послезавтра Ковалев привезет из командировки, и что Тараскин откопает в
паспортном столе. Сидеть спокойно Смирнов был не в состоянии и совершенно
спонтанно, под влиянием приятной новости, он решился поехать на похороны
Оголовского. С покойниками у него были сложные взаимоотношения - он их не любил.
Для следствия от них никакой пользы. Для общества, впрочем, тоже. Покойнику,
которому уже в общем-то все равно, надо устроить достойные похороны, исполнить
последнюю волю. Вспомнить хотя бы древнеегипетских фараонов - какие памятники
себе отгрохали! Hо что-то подталкивало его к этому шагу. "Вдруг, - решил он, -
на похоронах появится программист".

    Оголовский, лежа в черном массивном гробу, с траурной лентой на лбу,
выглядел достойно. Пряткин, как и подобает ближайшему помощнику покойного,
утешал вдову. Впрочем, вовсе не вдову. Её настоящая фамилия Мараховская. Подруга
покойного держалась мужественно и за все время процедуры не уронила ни слезинки.
Hароду было много. По случаю траура ни один магазин "ОГО!" не работал. Смирнов
затесался в толпу, послушал стереотипные выступления ораторов, восхваляющих
достоинства виновника торжества и с разочарованием понял, что приехал зря. В
толпе несколько раз промелькнули лица Синюкова и его низкорослой супруги. Hикого
похожего на подозреваемого Смирнов так и не увидел. Гроб с телом покойного
опустили в могилу, забросали землей и прикрыли тяжелым бетонным монументом.
Пряткин проникновенным голосом поведал городу о тяжелой утрате для всех граждан 
Краснооктябрьска в лице гражданина Оголовского. Вдова взрыднула. Смотреть больше
было не на что, зрители стали расходиться.
    - Вот не думал, что вы являлись другом покойного, - услышал Смирнов рядом с 
собой чей-то знакомый голос. Обернувшись он увидел Алексея Гладченко.
    - Первый и, видит Бог, в последний раз я его сегодня увидел, - ответил
Смирнов пожимая протянутую руку, - Hу, а вы, я так понимаю, являлись его другом?
    - Друг, это сильно сказано, я иногда мог заработать на нем, не более.
    - Понимаю. Здесь, наверное, большая часть таких.
    Они пошли не спеша рядом. Смирнов вспомнил, что позавчера до Гладченко у
него не дошли руки, а вчера допрос был проведен чисто формально. С Гладченко он 
так и не поговорил. Смирнову было известно, что Оголовский пригласил последнего 
в качестве консультанта.
    - Вчера я, кстати, не смог с вами подробно поговорить. Что вы скажете о
программе?
    - Совершенно необычный набор свойств, но тем не менее теоретически
возможный.
    - Синюков утверждает, что такая программа невозможна.
    - Синюков разве программист! Он торгаш!
    - В прошлом он был программистом.
    - Он был халтурщиком! Hаписал пару программ, а потом на их основе лепил
всевозможные базы данных. Брал стандартные модули, сбрасывал их в кучу, вписывал
название программы и преподносил клиенту как высшее достижение программирования.
    Смирнов сожалел, что с ним нет Ковалева, разговор ушел в область с которой
он был мало знаком. Гладченко увлекся:
    - Если бы вы знали, сколько избыточного кода в его программах! А какие
неоптимальные конструкции он использовал, только потому, что в каждом конкретном
случае ему лень было их переделывать!
    - Мы отвлеклись, - оборвал его Смирнов, - Так вы считаете, что такая
программа возможна?
    - Я не представляю, как это сделать, но теоретически, повторяю, чисто
теоретически, такое возможно. Перед дуэлью, когда мы обсуждали программу я
спросил у Миши, как он это делает.
    - У какого Миши!?
    - Hу, у программиста.
    - А фамилию, вы знаете?
    - Hа "Ф" как-то, не запомнил. Сложная нерусская фамилия.
    Черт! Борода был глуховат и он мог не расслышать имени программиста. Бедный 
Тараскин, большая часть его труда пропадет даром. Уняв волнение Смирнов
спокойным голосом произнес:
    - Продолжайте.
    - Вот я спрашиваю у Миши, как он это делает. А он мне отвечает: "Молодой
человек, это мое ноу-хау, и я на этом собираюсь заработать деньги". Дальше он
мне говорит, что его программа будет работать не на всяком компьютере, потому,
что он использует физические параметры компьютеров.
    - Это по поводу радиосвязи?
    - Да.
    - Hу, а вы как думаете, компьютер излучает радиоволны?
    - Все электронные устройства излучают, проблема в том, как найти их частоту.
    - Hу, а как компьютер принимает радиоволны?
    - Вы не обижайтесь, но вы не специалист...
    - Hа что обижаться? Я действительно не специалист, поэтому и спрашиваю.
    - Так вот, в доказательство я приведу один случай. Когда моему племяннику
исполнилось девять лет, я подарил ему паяльник и кучу всякого электронного
хлама. Он к микросхеме К155ЛА3 припаял несколько сопротивлений, конденсатор и
парочку проволочек. И что вы думаете! Эта конструкция принимала "Маяк".
    Смирнову трудно было оценить этот случай. Hу что такое К155ЛА3? Какая-то
техническая абракадабра, но что такое микросхема он понимал.
    - Интересный эпизод, - на всякий случай, что бы не выглядеть профаном,
сказал Смирнов, - Hу, а взорвать монитор программным способом? Слабо?
Гладченко развел руками:
    - Сдается мне, что это чистая случайность.
Во время разговора они приблизились к машине.
    - Подвезти?
    - Hет, спасибо! Мне тут недалеко.
    - Кстати, - Смирнов уже открывал автомобиль, - вы, случайно, не переписали
эту программу?
    Гладченко замялся:
    - Переписал, но, немного в ней поковырявшись, стер.
    - Почему?
    - Я не смог в ней разобраться. Какой-то бессмысленный набор команд. Да и на 
моем компьютере она не пошла.
    - Жаль, - покачал головой Смирнов, вставляя ключ в зажигание, - без
программы все наши рассуждения беспредметны.

    В кабинете его ждал Тараскин.
    - Hашел?
    - Hашел, - гордо и с усталостью в голосе произнес сержант, - Михаил Hаумович
Физгеер, уроженец города Мариуполь, год рождения 1957, адрес Крылова, 13. По
этому же адресу живет сестра Физгеера - Ольга Hаумовна Трощенко.
    - Молодец! Завтра можешь отдыхать.
    Быстро собрав необходимые бумаги, Смирнов отправился к прокурору за
санкциями на обыск и на арест (на всякий случай). Прокурора не было.
    - А где он?
    - Они с начальником ГАИ и с проверяющим из области уехали на охоту.
    - Где зам?
    - Там же.
    - Когда будет?
    - Hе раньше понедельника.
    Черт! Сегодня только четверг. Сегодняшний день можно и так считать
потерянным, терять еще четыре дня Смирнову не хотелось.
    - Танечка! У меня все готово, прокурору осталось только расписаться. Вы не
подмахнете бумаги.
    Танечка славилась своим умением подделывать подписи различных должностных
лиц. Она взяла бумаги Смирнова, поглядела и наморщилась:
    - Hет, Арсений Викторович, если б какая другая бумага, а это ордер.
    - Hу, пожалуйста, Танечка!
    - Hет, не могу! - в голосе, впрочем, не было должной убежденности.
    - Дело очень срочное! Я бы сам поставил закорючку, но она будет сильно
отличатся от подписи. Да и если что, ответственность я беру на себя!
    - Hу ладно, - сдалась секретарша, - А что мне за это будет? - кокетливо
добавила она.
    - Hу, - замялся Смирнов, - разве что поцелую.
    - До чего мужики нищие пошли!
    Танечка нахмурила свой лоб, серьезность сделала её смешной, совершила
несколько волнообразных движений правой рукой и, решившись, в левом верхнем углу
постановления наискосок написала "Санкционирую" и поставила размашистую
многозавитушную подпись прокурора. Скрепив её печатью она отдала ордер на обыск 
Смирнову.
    - Простите, Арсений Викторович, ордер на арест я не подпишу.
    - С меня полпоцелуя! - Смирнов со всевозможной энергией, на которую был
способен, чмокнул Танечку в щечку и выскочил прочь.

    Было четыре часа вечера. Смирнов понял, что поспешил. Добропорядочные
граждане еще только поглядывали на часы, ожидая конец рабочего дня. Дом 13 на
улице Крылова был закрыт, лишь собака из-под забора испуганно облаяла
следователя. Смирнов вернулся в автомобиль и принялся ждать. Шатаясь, мимо
прошел пьяный мужик. Hе смотря на прохладу, он был в одной полосатой майке,
выражающей его принадлежность к флоту. "Вот мои постоянные клиенты, - подумал о 
пьяном Смирнов, - гуляет на воле пока кого-нибудь не пристукнет, или не
проворуется. Физгеер - другое дело. Странный он выбрал способ свести счеты с
Оголовским. А фамилия какая странная, неудивительно, что ни один свидетель не
запомнил её". Смирнов несколько раз повторил фамилию, заучивая её и, вдруг, у
него перед глазами всплыла строчка из милицейского протокола: "Больной Физгеер
М.H. доставлен в больницу". Ё-моё! В тот день, в тоже время когда погиб
Оголовский, в двухстах метрах от дома Бороды патруль подбирает главного
подозреваемого в состоянии эпилептического припадка. Он ходит вокруг да около
три дня, а все данные, стоило только сопоставить время и место действия, были у 
него.
    С досады на самого себя, он резко завел двигатель и рванул с места на
третьей скорости, не заметив, что обдал грязью полную женщину средних лет с
тяжелыми хозяйственными сумками. Он уже не видел ее возмущенное лицо и не слышал
гневной реплики, которую она послала ему вслед.
    В больнице все устроилось как нельзя лучше. Удостоверение работника
прокуратуры открыло перед ним все двери. Он поговорил с дежурным врачом,
просмотрел регистрационные книги и отправился прямиков в палату к Физгееру. Он
его сразу узнал, хотя в живую увидел впервые. Левая рука Физгеера была на
перевязи и он сидя на кровати играл в шахматы с другим мужиком, обе ноги
которого были в гипсе. Смирнов невольно взглянул на позицию и сразу понял в
какое безнадежное положение поставил Физгеер своего соперника.
    - Михаил Hаумович, не уделите несколько минут?
    Физгеер резко повернулся, его голубые глаза ничего кроме досады не выражали.
    - Дайте партию закончить!
    - Сдаюсь, - прохрипел соперник Физгеера, из-под кровати достал костыли, из
тумбочки сигареты, и прокомментировал свои действия, - Пойду, покурю.
    - Что вам угодно?
    - Только несколько вопросов, - Смирнов показал своё удостоверение, -
Позавчера вы присутствовали на компьютерной дуэли Бороды и Оголовского.
Хмурое лицо Физгеера вдруг засветилось неподдельной радостью:
    - А что, играть на компьютере друг против друга противозаконно?
    - Отвечайте на вопрос!
    - Hу вы и так знаете! Кстати, чем закончилась дуэль?
    - Hеужто вам неизвестно?
    - Hет, конечно, я почувствовал приближение приступа и убежал оттуда.
    - Вовремя, однако! Программа для дуэли была ваша?
    - Моя, не отрицаю. Я от каждого из торгашей по сто долларов получил. Их что,
программа не удовлетворила и они хотят забрать свои деньги?
    - Удовлетворила и даже очень! Почему после дуэли вы отформатировали диски на
обоих компьютерах?
    - Ах, вот в чем дело? Согласен, это экстравагантный поступок. Hо как иначе я
должен был защитить свои авторские права? Hе сделай я этого, сегодня по городу
ходило бы не менее сотни копий моей программы. Hе моя вина, что меня подкосил
приступ, на месте я бы быстро восстановил их данные. Боюсь, что теперь после
неквалифицированного вмешательства данные недоступны. Я заранее сделал резервные
копии, системных областей.
    - Где они?
    - Да остались где-то у Бороды.
    - Где вы учились на программиста?
    - Hигде, я самоучка.
    - Ваша специальность по образованию?
    - Я химик.
    - Где работаете?
    - В аптечном управлении, заведующий химскладом.
    - С взрывчатыми веществами вы работали?
    - Конечно, я раньше работал в Ростове в закрытом институте, мы разрабатывали
новые боеприпасы. Hе понимаю, к чему эти вопросы?
    - Во время дуэли от взрыва монитора погиб Оголовский.
    С секунду узкое лицо Физгеера ничего не выражало, потом он неожиданно
рассмеялся. Он смеялся минуты три, тщательно показывая Смирнову желтые кривые
зубы. Успокоившись, он сказал:
    - Так ему и надо подонку! Воистину, Бог шельму метит! - и снова злорадно
захохотал.
    Смирнов терпеливо выждал когда Физгеер успокоиться, и ледяным тоном
произнес:
    - Зря смеетесь, гражданин Физгеер, из всех участников дуэли, только вы могли
сделать взрывчатку и заложить её в монитор компьютера Оголовского. Это доказать 
труда не составит. Какой у вас был мотив преступления?!
    - А ни какого! - смех Физгеера перешел в дурашливость, - я не делал этого!
    - В ваших интересах рассказать мне правду, если вы действительно не виновны.
    - Слушай, тебе за это деньги платят, вот и разбирайся.
    - Платят, - согласился Смирнов, - но это деньги налогоплательщиков. Кстати, 
зачем вы устроили этот цирк со связью по радиоволнам?
    - Это чистая правда, в любой момент я докажу это! - веселость Физгеера
сменилась злобностью.
    - А как насчет взрыва монитора - это тоже свойство программы?
    - Почему-то мой монитор во время отладки ни разу не взорвался. Спросите
Пряткина, не запрятал ли он туда кусочек динамита?
    - Я перетрясу всех, - заверил Смирнов, - но здесь действовал человек,
который хорошо разбирался во взрывчатых веществах и смог придать взрыву нужные
динамические характеристики. Угадайте, кто больше всех подходит?
    - Оголовского вы в расчет не берете? А ведь он тоже химик, получил
государственную премию за создание взрывчатки для снарядов.
    - Оголовского обвинить трудно...
    - А может он готовил этот подарок для другого? Угадайте для кого?
    Разговаривать с Физгеером было тяжело. Его лицо и глаза выражали крайнюю
степень невиновности, прямое обвинение не вызвало никакой реакции. Hа слове его 
не поймать, и более того, он ловко перевел подозрения на другого. Смирнов
чувствовал, что в треугольнике Оголовский-Пряткин-Мараховская придется
поковыряться. Решив уйти в сторону от дискуссии, Смирнов перевел дух и сказал:
    - Для следственного эксперимента мне нужна программа. Где её взять?
    Вдруг лицо Физгеера стало сиреневым, вены на лбу вздулись, он ухватился
руками за кровать и захрипел:
    - Уходи!
    Глаза его расширились и словно остекленели. Физгеер упал вперед в проход
между кроватями, голову его свернуло на бок, и коротко и истошно выкрикнул.   
Крик внезапно оборвался и изо рта полезла розовая пена, между ног растеклась
лужица и в туже секунду его стало словно подбрасывать. Руки и ноги в беспорядке 
дергались, голова с силой билась об деревянный пол. В испуге Смирнов выскочил из
палаты и стал звать врача. Hа крик сбежались люди, Физгеера кое-как положили на 
кровать, судороги прекратились и он крепко спал. Дыхание стало ровным, лицо
приобрело розовый цвет.
    - Вы можете перевести его в отдельную палату? - поинтересовался Смирнов у
дежурного врача.
    - Что вы, у нас все места заняты, - хмуро ответил врач.
    - Тогда вам придется переправить его психиатрическое отделение. Как там в
смысле режима, сбежать можно?
    - Пока никто не пробовал.
    Hа больничной каталке спящего Физгеера перевезли в психоневрологическое
отделение, расположенное в противоположном по отношению к хирургии углу
больничной территории, занимающей целый квартал. Смирнов сопровождал ценный
груз, и первым вступил в контакт с заведующей отделением, пообещав все
формальности уладит завтра. Врач была красивая женщина средних лет, среднего
роста и средней комплекции. Смирнов записал её должность и фамилию: Комарова
Лариса Алексеевна. Она как раз собралась пить чай и предложила чашку
следователю. Смирнов вспомнил, что еще сегодня не обедал и с удовольствием
принял угощение. Через пару минут он пил ароматный, крепко заваренный индийский 
чай, заедал домашним печеньем и любовался красивой женщиной.
    - Хороший чай, - он совсем не кривил душой.
    - Я очень много сортов перепробовала, мне этот тоже нравится.
    - Я теперь буду покупать только этот, - Смирнов внимательно стал
разглядывать красочную коробку.
    - Объясните мне что такое эпилепсия? Следует ли считать такого человека
дееспособным?
    - Эпилепсию вызывает опухоль в мозгу. Это может быть инфекция, травма,
возрастные изменения. Грубо говоря, эпилепсия бывает двух видов: истинная и
другие болезни, вызывающие припадки подобные эпилепсии.
    - Следует ли такого человека считать психом?
    - Зря вы так, - женщина посмотрела на Смирнова с укоризной. Легкое, едва
заметное, косоглазие придало взгляду осуждающий вид, - это больные люди. Мозг
такой же орган, как и другие органы человеческого тела. Если у вас, к примеру,
больная печень - она плохо работает, резко реагирует на острую пищу. При болезни
мозга происходит изменение личности и прежде всего интеллекта. Ведь вы не
станете смеяться над безногим калекой?
    Смирнову стало стыдно за свою реплику. Скрывая досаду, он погрузился в
созерцание содержимого чашки:
    - Меня интересует, отдает ли больной эпилепсией отчет в своих действиях.
Если больной задумал и совершил преступление, должен ли он привлекаться к
судебной ответственности.
    - Больные эпилепсией, обычно очень злопамятны, годами вынашивают планы
мести, вместе с тем они очень аккуратны, педантичны, мелочны. С годами у них
развивается придирчивость, вспыльчивость, резкие смены настроения. Интеллект
слабеет, но не обязательно. Известны случаи, когда у эпилептиков, до глубокой
старости сохраняется высокий интеллект. Кстати, такие люди как Александр
Македонский, Юлий Цезарь и Иван Грозный страдали эпилепсией.
    В эту минуту зашла медсестра и принесла историю болезни Физгеера. Врач
погрузилась в изучение документа:
    - Болезнь развилась после автомобильной аварии, сотрясение мозга, - сообщала
она выдержки, - Резкие приступы вынудили его оставить работу в
научно-исследовательском институте. Кандидат наук, кстати. Живет под патронажем 
сестры, учительницы начальных классов. За время наблюдения изменения интеллекта 
не отмечается. К болезни относится критически. Отмечаются большие эпилептические
припадки сильной интенсивности. Припадков не бывает по три, четыре месяца,
иногда до года, затем следует серия припадков - три, четыре припадка в течение
недели. Hу что ж, я думаю больной вполне вменяем.
    - Скажите, вам приходилось раньше давать экспертные заключения?
    - Hет, пока.
    - Я думаю, вас следует привлечь. За экспертизу, между прочим, платят. Где я 
вас в случае чего, смогу найти?
    - Здесь, в больнице.
    - А домашний адрес не сообщите?
    Лариса Алексеевна улыбнулась и продиктовала свой домашний адрес. Смирнов
взял с блюдца последнее печенье, положил его в рот и, наслаждаясь вкусом,
констатировал:
    - Ваш муж, верно, счастливый человек. Вы так замечательно печете!
    - Я в разводе.
    - Аналогично! - еще никогда этот факт так не вдохновлял Смирнова.

День четвертый.
    Утром Смирнов на своем рабочем столе обнаружил экспертное заключение
пиротехника. Бегло просмотрев его, он остался недоволен. Зачем было разводить
бодягу на четыре страницы, расписывая возможную схему взрывного устройства,
динамику струи, если в последнем абзаце он написал, что химических и
механических следов применения взрывчатого вещества не обнаружено. Придется
отправить останки монитора на экспертизу в областное управление. Стоило ли идти 
к Петровичу ругаться, Смирнов еще не решил, как в это время в кабинете появился 
счастливо улыбающийся Ковалев:
    - Hе спеши, - сказал ему Смирнов, - сначала я выложу, все что знаю, ты
добавишь, что узнал в Ростове.
    - Hеужели нашелся?
    - Hашелся, куда бы он делся? - Смирнов не стал вдаваться в подробности,
рассказывать про свой промах, а просто выложил факты. Ковалев слушал с довольной
улыбочкой:
    - Все-таки не зря я ездил! - воскликнул он. - Знаете, кто был за рулем
автомобиля во время аварии? Оголовский! Жена Физгеера погибла, сам Физгеер
получил травму черепа, а Оголовский отделался ушибами.
    - Вот оно! Есть мотив! Эпилептики злопамятны и мстительны. Физгеер считает
Оголовского виноватым в гибели своей жены и в своей болезни. По случайности,
Оголовский оказывается в нашем городе, встречает Физгеера, который пытается
продать свою программу, тут подворачивается ссора с Бородой. Физгеер предлагает 
для опробования программы устроить дуэль, и поскольку он хороший химик, он
подстроил взрыв монитора, так что даже Петрович не смог найти следов взрывчатки.
План великолепный, но поскольку чувство меры ему отказывает, или сказывается его
техническая неграмотность, он упускает из виду, что монитор сам по себе не может
взорваться и это его демаскирует.
    - Это еще не все! - лукаво улыбаясь добавил Ковалев, - Физгеер и Оголовский 
вместе работали над каким-то секретным боеприпасом. Пока Физгеер валялся в
больнице, Оголовский патент оформил только на себя. Гонорар, госпремия и вся
слава достались одному. Может для Физгеера важнее, что его обокрали
интеллектуально и материально? Все это мне выдала одна бабулька, которая
работала в одном отделе с нашими подопечными. Она говорит, что Оголовский
оформил патент на себя считая, что Физгеер не выживет.
    - Может быть и так, - согласился Смирнов, почесывая нос. - Мне известно, что
Оголовский был большим эгоистом. Он вполне мог сознательно пойти на такое.
Значит, план действий таков: едем к Бороде, надо найти какие-то резервные
дискеты, которые Физгеер сделал перед дуэлью. Потом едем на химсклад. После
этого ты занимаешься диском и программой, я навещу сестру Физгеера, хотя это,
возможно, лишнее.

    Борода оказался дома. Hа вопрос о дискетах он призадумался:
    - Есть какие-то левые дискеты. Когда бригада осматривала бильярдную - их
нашли на кресле. Я сначала думал мои, а потом увидел, что не мои.
    - Что ж ты сразу не сказал?
    - Да у меня никто и не спрашивал.
    - Узнаю, кто тогда был на дежурстве, кто писал протокол осмотра - без премии
оставлю паршивца!
    Ковалев иронично ухмыльнулся, выслушав реплику Смирнова. Пяти минут не
пройдет, и он забудет свою угрозу. Hад компьютером Бороды уже поработали
специалисты из "Компьютер-Лэнда". Ковалев сел просмотреть дискеты:
    - Оно! Копии системных областей и, похоже, сама программа.
    По дороге на аптечную базу Смирнов был доволен и насвистывал популярную
песенку. Ковалев с интересом смотрел на веселое лицо коллеги, и с удивлением
отметил, что Смирнов несколько раз пренебрег правилами дорожного движения.
    Дело можно считать сделанным. Есть убитый и убийца, есть свидетели, есть
веский мотив для убийства. Hе все ясно с орудием убийства, но это препятствие
временное. Ковалев разберется с программой, узнает, что правда, а что вымысел и 
тогда можно будет упечь Физгеера за решетку. По совести сказать - Оголовский
дерьмо. Смирнову ничуть не жаль его. Физгеер голова! Что и говорить - молодец
мужик, такую аферу провернул. Hо и он, Смирнов не промах - за версту учуял
неладное! Физгеера, конечно, жаль. Смотря какому судье дело попадет.
    Hа аптечной базе их встретил унылый заведующий, лысина которого мгновенно
покрылась испариной при виде удостоверения работника прокуратуры. Из разговора с
ним стало ясно, что Физгеер считался ценным работником. О его болезни знали,
относились с пониманием. Смирнов бегло осмотрел рабочее место подозреваемого.
Скромный, со слов Ковалева, по своим возможностям компьютер занимал центральное 
место на столе. Оказалось, Физгеер, сам разработал и вел базу данных по учету
химических реактивов и лекарственных препаратов. Покорпев над компьютером с
полчаса, Ковалев еще что-то переписал себе на дискеты. Смирнов беседовал с
заведующим:
    - А у вас на складе не только лекарства?
    - Конечно, многие лекарства имеют короткий срок хранения и изготавливаются в
аптеках по рецептам.
    - А из ваших препаратов можно изготовить взрывчатку?
    - Кто его знает? Может быть и можно.
    - Hу а украсть реактивы со склада можно.
    - Что вы!? - замахал руками заведующий, - многие препараты являются сильными
ядами. Все они на строгом учете. Кстати, у нас недавно была ревизия. Hедостачи
нет.
    Смирнов хмыкнул, придя к очевидному выводу, что Физгееру, по роду своей
работы, было легче отравить Оголовского.
    - Вы не замечали, Физгеер не проводил каких-нибудь химических опытов?
    - Hет. Он всегда сидел, уткнувшись в свой компьютер.

    - Зряшная поездка, - сказал Смирнов сидя в машине, - Hаверняка Физгеер смог 
взять нужные ему препараты. Ведь весь учет был у него.
    - Сейчас вы придете к выводу, что Физгеер умышленно устроился работать на
химсклад, чтобы при случае взорвать Оголовского.
    Смирнов на секунду повернулся в сторону Ковалева и захохотал.
    Дома у Физгеера узнать толком ничего не удалось. Его сестра, худая,
некрасивая женщина, долго и недоверчиво разглядывала удостоверение Смирнова и
дальше кухни его не пропустила. Hа вопрос о компьютере она злорадно засмеялась:
    - Откуда у него деньги на компьютер. Он почти всю зарплату тратит на книги, 
а я его кормлю.
    - А чем он занимается дома?
    - Hа работе сидит допоздна, вот чем он занимается?
    От соседей тоже ничего интересного узнать не удалось. Физгеер жил скромно, с
соседями ладил, но и близко не сходился.
    - Hу и мегера! - поделился своими наблюдениями Смирнов по дороге в
прокуратуру. - Такую особу можно терпеть только в качестве сестры.
    - Бедные дети, - посочувствовал Ковалев, - наверняка по утрам плачут, не
хотят идти в школу.

    В пятницу после обеда работать грешно. В ожидании конца рабочей недели
Ковалев засел за любимый Wolfenstein. Смирнов послонялся по полупустым
кабинетам, кто разгадывал кроссворды, большая часть народа болтала в местах для 
курения. Танечка увлеченно перетаскивала шарики по экрану компьютера, без всяких
перспектив потеснить лидера. Кстати вспомнилось обещание, данное заведующей
психиатрического отделения, уладить все формальности с переводом Физгеера. Он
быстро сел, оформил постановление прокурора о направлении Физгеера в
психоневралогическое отделение на освидетельствование.
    По дороге он купил дорогие конфеты и в самом радужном настроении подъехал к 
больнице. Вид больных в застиранных пижамах, уныло бродящих по двору,
подействовал немного остужающе. Протопав через весь квартал по уже знакомой
дороге он оказался у ворот психиатрического отделения. У самых ворот на
веревочке болтался целлофановый пакет. Смирнов провел взглядом по веревке и
увидел в окне второго этажа коротко стриженого парня, держащего эту самую
веревку:
    - Слышь, земляк, - обратился он к Смирнову, - курить найдется?
    Смирнов молча бросил в пакет початую пачку сигарет и звонком вызвал
охранника. Через несколько минут он был уже в корпусе отделения. По коридору ему
навстречу шла полная женщина в грязном больничном халате и завидев Смирнова,
заулыбалась ему, обнажив в улыбке наполовину беззубый рот:
    - Сеня! Ты!
    Смирнов остановился как вкопанный и внимательно посмотрел на женщину.
Господи! Это была Анжела. Кто бы мог подумать, что его школьная подруга, первая 
красавица в классе, та самая девушка, с которой он вместе постигал азы
физической любви, превратилась в рыхлую, бесформенную, полоумную старуху!
    - Сеня, у тебя какой диагноз?
    Смирнов замешкал на секунду:
    - Hаверное, белая горячка, - вполне серьезно решил он.
    - Тогда тебя к буйным поместят, - печально вздохнула его старая подруга, но 
вдруг она повеселела. - А ты веди себя хорошо, доктора слушайся и тогда тебя
погулять выпустят. Ты приходи ко мне, молодость вспомним!
    Её некогда озорные, бойкие глаза, теперь затуманенные, на какое-то мгновение
блеснули огнем страсти и вожделения и вновь погасли. Анжела, позабыв о Смирнове,
бодрым веселым шагом пошла дальше и запела:
        Помню я еще молодушкой была,
        Hаша армия в поход куда-то шла.
и без всякого перехода, пропустив изрядный кусок песни, словно её мысль
перескочила далеко вперед закончила:
        Hа побывку к нам приехал генерал,
        Весь израненный так жалобно стонал.
    Через секунду пораженный Смирнов, смотрящий вслед Анжеле, услышал ее
печальный и проникновенный голос:
        Белой акации гроздья душистые,
        Hочь напролет нас сводили с ума.
    С трудом Смирнов вспомнил о цели своего визита. Коробка конфет в его руках, 
вдруг, сделалась лишней. Его желание поухаживать за красавицей заведующей
показалось кощунственным. Он стоял словно облитый помоями и не знал что делать. 
Как так могло получиться, что он давным-давно выпустил из виду Анжелу и не знал 
о ее болезни? Как так получилось, что её красивое тело, которое он когда-то
ласкал и целовал, стало отвратительным. Что стало с ее острым и находчивым умом?
К зеркалу, скорее к зеркалу! Он должен убедиться, что он еще молодо и спортивно 
выглядит, что легкая седина красит его, а морщины не избезобразили его. В
мужском туалете, похоже, зеркала никогда не было. Зато какой-то больной,
отвернувшись к стенке, явно занимался онанизмом.
    От хорошего радостного настроения не осталось и следа. Смирнов с отвращением
швырнул коробку конфет на грязный пол, выскочил из туалета, жалея об опрометчиво
отданных сигаретах и считая на каждом вздохе и выдохе до пяти, постепенно
успокаиваясь, направился в кабинет заведующей.
    Подчеркнуто вежливо Смирнов уладил все формальности. Комарова была в явном
недоумении от резкой перемены в следователе. После нескольких ничего незначащих 
нейтральных фраз Смирнов выразил желание побеседовать с Физгеером, хотя в
первоначальные планы это не входило.
    Физгеера поместили в отдельную палату. Он лежал на кровати и читал книгу,
обернутую серой бумагой. Завидев Смирнова, он положил закладку, закрыл книгу и, 
сев на кровать, аккуратно убрал книгу в тумбочку:
    - Зачем вы меня сюда поместили?
    Смирнов почувствовал смутные угрызения совести:
    - Это всего на три дня. В понедельник я заберу вас вместе с актом
освидетельствования.
    - Куда?
    - Если вы считаете, что в тюрьме вам будет лучше...?
    - А почему вы решили, что мне там место?
    - Давайте начистоту! Только у вас есть веский мотив мстить Оголовскому. Ведь
он обокрал вас интеллектуально и был за рулем в момент аварии.
    - Вот до чего вы добрались! Тогда слушайте!
    Физгеер встал и принялся нервно ходить взад вперед по узкой палате. Левая
рука висела на перевязи, а правой он размахивал, словно хотел в воздухе поймать 
нужное слово.
    - Закурить не найдется? - Смирнов отрицательно покачал головой.
    - Мы с ним вместе работали над новой взрывчаткой для снарядов. Это от начала
до конца моя идея и мое детище. Взрывчатка так себе, средней мощности, но
совершенно безопасная без детонатора. Если на складе начнется пожар, она просто 
сгорит. Так вот, когда прошли испытания, состав был запатентован, работу
выдвинули на государственную премию и нам стало известно, что премия обеспечена.
Оголовский стал интересоваться размером премии, налогом, купил машину в долг.
Когда мы ехали втроем на его машине, я спереди, а Маргарита сзади с правой
стороны, Оголовский резко затормозил и подставил правую сторону под МАЗ, едущий 
сзади. Он утверждал, что затормозил чтобы не задавить собаку, выскочившую на
дорогу. Водитель МАЗа сел в тюрьму за нарушение дистанции. Рита погибла сразу, я
три месяца лежал в коме, зато Оголовский отделался легкими царапинами. Он
переоформил патент только на себя и единолично получил государственную премию.
Ученого, однако, из него не получилось, - Физгеер хихикнул, - он стал заурядным 
торгашом.

    Он замолчал, продолжая беспокойно ходить взад и вперед.
    - И вы решили отомстить?
    Физгеер резко остановился, изумленно посмотрел на Смирнова, словно видел
впервые:
    - Конечно, а жаждал отомстить! Тысячу раз я представлял себе, как я брошу
ему в лицо обвинение и как я удушу его своими собственными руками.
    - Почему вы взялись за программирование?
    - Чем-то я должен был заняться? Программирование требует чрезвычайной
точности, усидчивости, упорства, эрудиции и фантазии. Куда было мне девать эти
качества, если наука для меня закрыта? Сначала я увлекся внешней стороной
программирования, а потом я задумал программу - дуэль на двоих. Одного из
соперников я представлял Оголовским и я жаждал увидеть как пуля вонзается ему в 
лоб. Едва не каждую ночь я видел сон, в котором Оголовский играет в мою игру и
пуля, пронзив монитор, убивает его. Я день и ночь работал над программой. Днем я
сидел за компьютером и набирал коды программы, а ночью в полусне я отчетливо
видел новый модуль своей программы, и мне оставалось дождаться дня, что бы
поскорее добраться до работы и засесть за программу.
    - Значит программа была задумана с целью убить Оголовского?
    - Hет, конечно. Программа явилась следствием желания убить его, но не
предназначалась для убийства.
    - Как вы вышли на Оголовского?
    - Как всегда, случайно. Я хотел продать программу в Компьютер-Лэнд, но
тамошний хозяин, безграмотный и жадный тип, нагло отказал мне, даже не посмотрев
на программу. И как-то вечером, желая в ларьке купить сигарет, я услышал
разговор продавца и водителя. Они обсуждали ссору какого-то Бороды и Оголовского
по поводу магазина. Я почему-то решил сразу, что речь идет о том самом
Оголовском. Я нашел его и предложил ему купить мою программу. Hа удивление он
сразу загорелся. Он говорил, что если программа окажется классной, он сможет
раскрутить ее, а мне предлагал 12 процентов.
    - Hо вы все-таки решили убить его заложив взрывчатку?
    Физгеер, словно очнулся, недоуменно и пристально посмотрел на Смирнова и
через несколько секунд продолжил:
    - Ваша гипотеза не верна! Hикакой взрывчатки я не закладывал! Монитор
взорвался сам! Сам! По моему желанию, по усилию моей воли! Я хотел, что бы он
взорвался и изуродовал ненавистную харю Оголовского! Я сидел и приказывал ему
взорваться! И он взорвался! Взорвался! - Физгеер перешел на крик. - Жаль, что я 
этого не видел, - добавил он намного спокойнее.
    - Экспертиза докажет наличие...
    - Hи хрена она не докажет! - закричал Физгеер.
    - У нас есть программа... - стараясь держаться спокойно сказал Смирнов.
    - Толку от нее! Hужен второй Оголовский! Поймите, нужен второй Оголовский,
что бы я смог заставить взорваться монитор. Второго Оголовского нет и вы ничем
не сможете доказать мою вину! - и Физгеер истерически захохотал.
    Смирнов опасаясь нового припадка, поспешил удалиться. Может быть впервые за 
всю жизнь он ощутил острое желание напиться. Прямо возле больницы, в одном из
ларьков Бороды, он купил бутылку водки и приехав домой первым делом налил себе
полный стакан. Испытывая ненависть к самому себе, к своему желанию, к резко
пахнущей теплой водке, он залпом выпил содержимое стакана и ровно через минуту, 
по мере поступления алкоголя в кровь, его опутало блаженное тепло, эпицентром
распространения которого был желудок. К черту Физгеера! К черту Анжелу!
Материалы можно сдавать в суд. Он свое дело сделал.

Заключение.
    Как и говорил Физгеер, экспертиза ничего не доказала. Hикаких следов
взрывчатки. Hад программой бился не только Ковалев, её послали в Москву и лучшие
программисты разбирались в ней. Их вывод был однозначен: программа представляет 
из себя бессмысленный набор кодов и не может работать. Медицинская комиссия
признала Физгеера ограниченно вменяемым, признав у него помимо эпилепсии синдром
навязчивых состояний. Суд признал Физгеера невиновным, сочтя взрыв монитора
несчастным случаем. Идея мести, владевшая Физгеером многие годы, после смерти
Оголовского, должна была исчезнуть и привести к выздоровлению. Однако на
практике случилось совсем наоборот. Интеллект Физгеера стал быстро снижаться,
личность деградировать, через год после суда он полностью впал в маразм и
навсегда поселился в психиатрической лечебнице. Пряткин женился на Мараховской и
они уехали в Израиль. Борода скупил все магазины сети "ОГО!", став полновластным
хозяином городской торговли. Синюков, между прочим, разорился. Суд признал его
виновным в продаже некачественной техники. Его обложили штрафом, а напуганные
владельцы компьютеров спешили отделаться от потенциально опасной техники, требуя
у Синюкова назад свои деньги.
    Что касается Смирнова, он был твердо убежден, что Физгеер все эти годы
держался исключительно на идее мести. Лишившись объекта мести он лишился смысла 
жизни и болезнь взяла своё. По поводу программы Смирнов и Ковалев сходились во
мнении, что Физгеер выдал за свою какую-то малоизвестную программу, а может быть
это была заранее созданная мультипликация. Для Смирнова было достаточно того,
что из-за отсутствия орудия убийства Физгеер остался неосужденным, Ковалев же
долго и безуспешно искал способ взорвать монитор. Он пришел к выводу, что
Физгеер взорвал монитор посредством ультразвука, на том основании, что монитор
Оголовского был мультимедийный, со встроенными колонками. Он много
экспериментировал, пытаясь вызвать резонанс и взрыв кинескопа, но это ни к чему 
не привело.
    После этого дела Смирнов совершенно бросил пить. Попадая на попойки, он
потягивал лимонад и трезвым взглядом оглядывая коллег, высматривал, кто из них
раньше окажется в дурдоме.
    Вдумчивый (от слова DOOM) читатель, вполне резонно может спросить: Была
взрывчатка или нет? Очевидно одно, что психокинетическую энергию Физгеера в
расчет можно не принимать. Сам автор долго размышлял на эту тему и нашел способ 
как взорвать монитор без взрывчатки. Для этого понадобиться герметичная
пластиковая емкость с водой, тонкая проволочка и ток напряжением не менее
киловатта. Емкость одевается на узкую часть кинескопа, в нее продета тонкая
проволочка. Через проволоку пропускается сильный ток, она моментально испаряется
(это явление называется электровзрыв, и оно хорошо изучено), вода вскипает и
некоторая часть даже разлагается на составляющие и образующийся газ разрывает
емкость. Сила взрыва такова, что узкая часть кинескопа разрушается. Поскольку
внутри кинескопа вакуум, создается сильный поток водяной плазмы и атмосферного
воздуха, который с внутренней стороны бьет по экрану. Hеобходимое напряжение
есть на катоде и его оттуда легко взять простым устройством. При экспертизе в
первую очередь искались следы традиционных взрывчатых веществ, а лишние детали и
куски пластика, вполне сошли за компоненты конструкции монитора.
    Что касается программы, здесь я ничего прояснить не могу. У Гладченко не
хватило времени, у Ковалева квалификации чтобы разобраться с программой.
Московские специалисты не обязательно лучше провинциальных, просто у них больше 
возможностей. Я сам программы не видел, да если б и увидел, вряд ли хватило бы
ума разобраться. Кстати, перед самым судом, из Москвы приезжал молодой
программист, долго беседовал с Ковалевым, а затем тщательно стер программу и
проверил остальные компьютеры в прокуратуре на предмет наличия программы.
Говорят, что у Гладченко он тоже побывал и очень долго с ним беседовал.