Код произведения: 15579
Автор: Эллисон Харлан
Наименование: Время глаза
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
ВРЕМЯ ГЛАЗА
перевод М. Левина
На третьем году смерти я повстречал Пиретту. Совершенно случайно-она
жила в комнате на втором этаже, а мне разрешали выходить на первый этаж и в
солнечный садик. И таким странным это казалось, что мы встретились вообще,
в ту первую, самую важную встречу - она была там с того времени, как
ослепла, с 1958 года, а я был один из тех стариков с молодыми лицами, кого
пережевал и выплюнул Вьетнам.
В Доме было не так уж неприятно, если, конечно, не замечать высокую
стенку вокруг и материнскую заботу миссис Гонди, тем более я знал: когда
туман пройдет и мне снова захочется говорить с людьми, меня выпустят.
Но то было делом будущего.
Я не ждал этого дня и не искал убежища от него в надежной
размеренности жизни Дома. Я жил призрачной жизнью среди медицинской заботы;
мне сказали, что я болен, но я-то знал, что мертв. Какой смысл меня лечить?
А с Пиреттой было по-другому.
Пиретта - фарфоровое личико с голубыми, как мелководье, глазами и
постоянно чем-то занятые шевелящиеся руки.
Я уже сказал, что встретил ее случайно. В те времена, которые она
называла "Время Глаза", она становилась беспокойной, и однажды смогла
ускользнуть от своей мисс Хэзлет.
А я гулял по нижнему коридору, сцепив за спиной руки и глядя под ноги,
когда она быстро сбежала по винтовой лестнице.
У этой лестницы я много раз останавливался и глядел, как скребут
каждую ее площадку и каждую ступеньку женщины с болезненными лицами.
Казалось, что они по этим ступенькам спускаются в ад, заметая за собой
следы. Вечно с белыми прямыми волосами, похожими на старое сено, они
скребли лестницу с методической жестокостью, ибо это было их последнее
занятие вплоть до самой могилы, и терли ее мылом и поливали водой. А я
смотрел, как они ступенька за ступенькой сходят в ад.
Но в этот раз там не было поломоек на коленях.
Я слышал, как она идет вдоль стенки, как ее беспокойные пальцы бегут
по деревянным панелям, и немедленно почувствовал: слепа.
И эта слепота - не просто потеря зрения.
Что-то в ней было такое, что-то эфемерное, что тут же отозвалось в
моем мертвом сердце. Я смотрел, как она плавно спускается, как бы в ритме
безмолвной музыки, и моя душа потянулась к ней.
-Могу я вам помочь? - спросил я вежливо издали. Она остановилась и
повела головой, как прислушивающаяся полевая мышь.
-Нет, спасибо,-ответила она самым благорасположенным тоном. - Я вполне
сама могу о себе позаботиться, благодарю вас. Вон до той особы,-она мотнула
головой вверх, откуда пришла, - никак это, похоже, не дойдет.
Она прошла оставшиеся ступеньки и ступила на безворсовую дорожку пола.
Там она остановилась и тяжело перевела дыхание, будто только что успешно
завершила какое-то трудное и дерзкое предприятие.
- Меня зовут... - начал было я, но она прервала меня, коротко фыркнув,
и я закончил: - Меня зовут: "Эй, ты!"
Она очаровательно усмехнулась:
- В именах мало смысла, вы согласны?
В ее голосе звучала такая убежденность, что не согласиться было бы
трудно. И я сказал:
- Полагаю, вы правы.
Она еще раз хихикнула и пригладила волосы.
- Несомненно, они куда как бессмысленны.
Очень странная получилась беседа - по нескольким причинам. Во-первых,
в ее разговоре была какая-то сложная разорванность, которая все же
показалась мне очень рационалистичной; во-вторых, она была первой, с кем я
заговорил за все те два года и три месяца, что прожил в Доме.
Я почувствовал родство наших с ней душ и поторопился эту связь
закрепить.
- И все-таки, - зашел я с другой стороны, - человеку приходится как-то
называть другого человека. - Я набрался храбрости и продолжал:-Особенно...-
я сглотнул, - если этот другой ему нравится.
Она раздумывала долгую секунду - одна рука попрежнему на стенке,
другая на белом пятне горла.
- Если вы настаиваете, - ответила она, подумав, - меня зовут Пиретта.
- Это ваше имя? - спросил я.
- Нет, - ответила она, и я уже знал, что мы будем друзьями.
- Тогда зовите меня Сидни Картон, - высказал я давно подавляемое
желание.
- Хорошее имя, если вообще бывают хорошие имена. -Я кивнул. Потом,
сообразив, что она не слышит кивка, я каким-то односложнымзвуком выразил,
как я доволен тем, что ей оно понравилось.
- Не хотите ли посмотреть сад? - галантно спросил я.
- С вашей стороны это очень мило, - ответила она слегка иронично, - но
я, как видите... совсем слепа. Я подхватил ее игру:
- В самом деле? Я, честное слово, не заметил.
Пиретта взяла меня под руку, и мы пошли по коридору к створчатой двери
в сад. Я услышал, что кто-то идет по лестнице, и тут же ее пальцы сжались
на моей руке.
- Мисс Хэзлет, - выдохнула она. - Выручайте!
Я понял, что она хочет сказать. Ее сторож. Очевидно, ей не разрешается
сходить вниз и сиделка сейчас ее разыскивает. Но я не мог допустить
расставания теперь, когда я только что ее нашел.
- Доверьтесь мне, - шепнул я, уводя ее в боковой коридор.
Там я заметил чулан для веников и мягко подтолкнул Пиретту в
прохладную и влажную темноту. Тихо закрыв за нами дверцу, я стоял так
близко к ней, что слышал ее частое поверхностное дыхание. Мне это напомнило
Вьетнам, часы перед рассветом, когда даже спящие с дрожью и ужасом ждали
того, что должно было произойти. Она была испугана. Я держался близко к
ней, хотя и не намеренно, и ее рука обвилась вокруг моего пояса. Мы стояли
совсем рядом, и впервые за два года во мне заговорили какие-то чувства; но
здесь думать о любви... как это глупо. Я ждал вместе с ней, запутавшись в
саргассах противоречивых чувств, а тем временем мисс Хэзлет прошла мимо.
И потом, мне показалось, через секунду, те же шаги прошлепали обратно
- назойливые, размеренные, возбужденные.
- Ушла. Можем теперь пойти посмотреть сад, - сказал я и тут же захотел
откусить себе язык. Смотреть Пиретта не могла ни на что, но я не стал
исправлять ошибку. Пусть думает, что я не заметил, как задел больное место.
Так будет лучше.
Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Только старый Бауэр шаркающей
походкой шел через холл спиной к нам. Я вывел ее наружу, и она, как ни в
чем не бывало, снова взяла меня под руку.
- Как мило с вашей стороны, - сказала Пиретта, сжимая мой бицепс.
Мы прошли через створки двери и вышли в сад.
В воздухе держался мускусный запах осени, и хруст листьев под ногами
казался очень уместным. Холодно не было, но она льнула ко мне с какой-то
безнадежностью, как будто по необходимости, а не по склонности. Я не думал,
что это из-за слепоты; я был уверен, что при желании она прошла бы по этому
саду без всякой помощи.
Мы шагали по аллее, и Дом на мгновение скрылся из виду, заслоненный
аккуратно выровненной живой изгородью. Довольно странно: не было ни
служителей, скользящих между изгородями, ни других "гостей", любующихся
пустыми глазами на дерн дорожек.
Скосив глаза на профиль Пиретты, я восхитился его точеными чертами.
Может быть, слишком острый подбородок чуть сильнее, чем нужно, выдавался
вперед, зато высокие скулы и длинные ресницы придавали ее лицу слегка
азиатский вид. Полные губы и классический, чуть коротковатый нос.
У меня возникло странное чувство, что где-то я ее видел, хотя это было
никак невозможно. Но ощущение не удавалось подавить.
Я вспомнил другую девушку... Это было давно, гораздо раньше
Вьетнама... когда еще не летел с неба визг металла... кто-то возле моей
кровати в Речных Камышах. Другая жизнь, до того как я умер и попал в Дом.
- А небо темное? - спросила она, кoгда я подвел ее к скамейке, укрытой
в изгибе изгороди.
- Не очень, - ответил я. - На севере облака, но на дождевые не похожи.
День обещает быть хорошим.
- Не имеет значения, - сказала она тихим голосом. - Погода роли не
играет. Вы знаете, как давно я последний раз видела солнце сквозь кроны
деревьев? -Пиретта вздохнула, прислонившись головой к спинке скамейки. -
Нет, погода роли не играет. По крайней мере в это Время.
Я не понял, но и не обратил внимания. Новый всплеск жизни бушевал во
мне. Я с удивлением слышал его биение у себя в ушах. Никто из тех, кто
лишен моего опыта, не знает, что значит быть мертвым, не иметь будущего - и
вдруг найти что-то, ради чего стоит жить.
Не надежду, не просто обрести надежду, а вот быть мертвым - и ожить.
Со мной это случилось через несколько минут после встречи с Пиреттой. Я эти
два года и три месяца не думал даже о следующей оекунде, а сейчас... я
вдруг стал смотреть в, будущее. Сначала не очень напряженно, потому что эта
способность у меня атрофировалась, но с каждой минутой она росла, и жизнь
снова возвращалась ко мне. Да, я начал смотреть вперед - а не это ли первый
шаг к возвращению потерянной жизни?
- Как вы сюда попали? - спросила она, кладя тонкие пальцы на мое
предплечье.
Я накрыл руку Пиретты своей, и ее рука шевельнулась, а я застенчиво
убрал руку. Она пошарила вокруг, нашла мою руку и снова положила ее на
свою.
- Я был на войне, - объяснил я. - Нас накрыло минометом, меня
контузило... и вот я здесь. Я не хотел, может быть, и не мог - не знаю, - я
долго не хотел ни с кем говорить. А сейчас я здоров, - закончил я, ощутив
вдруг душевный мир.
- Да, - согласилась Пиретта, как будто ее слова решали дело. Она
продолжала говорить несколько странным голосом: - А вы чувствуете Время
Глаза, или вы один из них? - В ее голосе слышалась холодная жесткость. Я не
знал, что ответить.
- А кто это - они?
У нее поднялась верхняя губа, как у собаки, собирающейся зарычать:
- А те бабы, которые меня держат в постели. Эти мерзкие, тусклые,
стерильные твари!
- Если вы имеете в виду сестер и санитарок, - я уловил ее мысль, - то
нет, я не из них. И мне они докучают не меньше, чем вам. Разве я вас не
спрятал?
- Не найдете мне палочку? - попросила она.
Я посмотрел вокруг - никого не было. Тогда я отломил ветку от живой
изгороди.
- Вот такую?
Она взяла ветку и сказала: "спасибо", и начала очищать ее от листьев и
мелких веточек. Я смотрел, как порхают ее проворные руки, и думал: "Как
страшно, что такая прекрасная, такая умная девушка брошена в сумасшедший
дом с этими больными, с этими сумасшедшими".
- А вы, наверное, думаете, что здесь делаю я? спросила она, снимая с
ветки тонкую зеленую кору.
Я не ответил, потому что знать я не хотел. Я толькотолько нашел
что-то, кого-то, вернувшего меня к жизни, и боялся все тут же разрушить.
- Нет, я об этом не думал.
- Так вот, я здесь потому, что я знаю о них, и им это известно.
Это было мне знакомо. Знал я когда-то такого человека - Хербмана, он
жил на первом этаже Дома, когда я уже был там второй год. Хербман всегда
говорил про большую шайку людей, что пытаются его тайно убить, и как они
пойдут на любые крайности, чтоб до него добраться, заставить его замолчать,
пока он не разоблачил их адские планы.
Я надеялся, что ее миновала такая болезнь. Жаль было бы такой красоты.
-Им?
- Да, им. Вы сказали, что вы не из них, а вдруг вы врете? Вдруг вы
смеетесь надо мной, хотите меня оконфузить? - Она выдернула свою руку
из-под моей.
Я поспешил найти почву под ногами.
- Нет-нет, конечно, нет, но разве вы не видите, что я не понимаю? Я
просто не знаю. Я здесь уже очень давно.
Похоже, что логика ее убедила.
-- Прошу вас меня простить. Я иногда забываю, что не все Чувствуют
Время Глаза, как я.
Она отщипывала от веточки, стягивая ленты коры и заостряя конец.
- Время Глаза? -спросил я. -Не понимаю.
Пиретта повернулась ко мне. Ее неживые глаза смотрели поверх моего
правого плеча, ноги она подтянула поближе, а палку отложила в сторону, как
откладывают игрушку, когда больше не до игры.
- Я расскажу вам, - сказала она.
Минуту она помолчала, а я ждал;
-Вы видали женщину с кроваво-красными волосами?
Я был удивлен. Ожидал рассказа, какого-то погружения в глубины души,
чтобы полюбить ее еще больше, а получил бессмысленный вопрос.
- Да нет, как-то не приходилось...
-Думайте!-приказала она.
Я стал думать и - странно - вспомнил. Женщину с кроваво-красными
волосами За несколько лет еще до того, как меня призвали, на разворотах
всех женских журналов была женщина по имени... Господи мой
Боже! Разбуженная память заработала-Пиретта!
Фотомодель с утонченными чертами, ослепительными голубыми глазами и
прической цвета киновари. Она была так знаменита, что ее очарование
выплескивалось с журнальных страниц, она была из тех, чьи имена всегда на
слуху и на устах у всех.
- Я помню вас, - сказал я, пытаясь найти слова с большим смыслом.
- Нет! - оборвала она меня. - Нет. Вы не меня помните. Вы помните
женщину по имени Пиретта. Красавицу, набрасывавшуюся на жизнь так жадно,
как будто это ее последний любовник, и любившую ее с остервенением. Это
была другая. А я - несчастная слепая. Меня вы не знаете.
- Нет, - согласился я. - Не знаю. Простите, я на минуту...
Она продолжала, как будто я ничего не говорил:
- Пиретту знали все. Ни один фешенебельный салон мод не был
фешенебельным, если ее там не было. Любой вечер с коктейлями ничего без нее
не значил. Но она не была нежным, фиалковым созданием. Она любила риск,
новые ощущения, она была нигилисткой и более того. Она делала все.
Поднималась на горы, обошла с двумя парнями вокруг мыса Доброй Надежды на
паруснике с аутригером. Изучала в Индии культ Кали, и хотя она пришла как
неверная, в конце концов Союз Убийц принял ее в свои послушницы.
Такая жизнь развращает. И она ей наскучила. Благотворительность,
показы мод, короткие эпизоды со съемками и с мужчинами. Мужчинами богатыми,
мужчинами талантливыми, которых влекло к ней и которых поражала ее красота.
Она искала новых ощущений... Ив конце концов - нашла.
Я недоумевал, зачем она мне это рассказывает. Я уже решил, Что жизнь,
которую мне теперь хочется прожить, - здесь, в ней. Я снова был жив, и это
случилось так быстро и так незаметно - из-за нее.
Она все еще оставалась - пусть и слегка исхудавшей - голубоглазой
красавицей неопределимого возраста. В белом больничном наряде не видна была
ее фигура, но чувствовалась магнетическая аура, и я был жив.
Я был влюблен.
А она говорила:
- Она попробовала кататься на небесных лыжах и жила в колонии
художников на Огненном Острове, а потом вернулась в город и искала все
нового и нового.
Наконец она набрела на них - на Людей Ока. Это была религиозная секта,
почитавшая созерцание и опыт. А она для этого и родилась на свет. Она ушла
по их путям, служа в рассветные часы их идолу и до дна осушая Чашу жизни.
Темны были их пути, и дела их не всегда были чисты. Но она оставалась
с ними. И однажды ночью, в то время, которое сектанты называли Временем
Глаза, они потребовали жертвы, и она была избрана.
И они взяли ее глаза.
Я сидел неподвижно. Я не до конца верил, что слышу то. что слышу.
Странная секта, почти что поклонники дьявола, в сердце Нью-Йорка?
Выкалывают на церемонии глаза самой знаменитой модели всех времен? Слишком
уж фантастично. На удивление мне самому, давно забытые чувства нахлынули на
меня. Я ощутил недоверие, ужас, печаль. Девушка, назвавшая себя Пиреттой -
а она и была Пиреттой, - вернула меня к жизни только для того, чтобы
рассказать мне столь нелепую историю, что ее ничем и не сочтешь, кроме как
кошмаром или бредом преследования.
Но ведь были же у нее эти глаза цвета мелководья?
Их не видно, но они здесь. Как же их могли украсть? Я был в унынии и
смущении.
И вдруг я повернулся к ней и обнял. Не знаю, что на меня нашло, я
всегда смущался перед женщинами, даже до войны, а сейчас вдруг сердце у
меня подпрыгнуло к горлу, и я прильнул к ее губам.
Они раскрылись мне навстречу, как лепестки, и моя любовь вернулась.
Моя рука нашла ее грудь.
Мы несколько минут сидели так. Наконец, когда, насладившись моментом,
мы разъединились, я начал что-то молоть насчет выздоровления, женитьбы,
жизни за городом, где я буду заботиться о ней.
И я провел рукой по ее лицу, осязая красоту на ощупь, проводя
кончиками пальцев по изгибам. Случайно мизинцем я задел ее глаз. Он был
сух.
Я остановился, и блик улыбки мелькнул в углу ее восхитительных губ.
- Да, это правда, - сказала она и вытолкнула глаза в подставленную
ладонь.
Я вцепился зубами в собственный кулак и испустил писк маленького
зверька, попавшего под сапог.
И тут я заметил, что она держит в руке заостренную палку, направив ее
вверх, как копье.
- Что это? - спросил я, вдруг похолодев без всякой причины.
- Ты не спросил, - мягко сказала она, как будто разъясняя
непонятливому ребенку, - ты не спросил, не приняла ли Пиретта их веру.
- То есть?.. - промямлил я.
- Это и есть Время Глаза, ты разве не знаешь?
И она бросилась ко мне с палкой. Мы вместе упали на землю, и ее
слепота не мешала ей.
- Не надо! - взвизгнул я, когда палка взлетела вверх. -Я ведь люблю
тебя. Я хочу, чтобы ты была моей, вышла бы за меня замуж!
- Что за глупости, - мягко упрекнула меня Пиретта. - Я не могу за тебя
выйти: ты ведь душевнобольной.
Палка взлетела, и с тех пор со слепой верностью меня вечно
сопровождает Время Глаза.