Код произведения: 13128
Автор: Ян Василий Григорьевич
Наименование: В орлином гнезде "Старца Горы"
Василий Григорьевич ЯН
В ОРЛИНОМ ГНЕЗДЕ "СТАРЦА ГОРЫ"
Рассказ
_______________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
БАШНЯ ДЖИННОВ
АЛАМУТ, СТОЛИЦА АССАСИНОВ
ПОВЕЛИТЕЛЬ ТАЙНЫХ УБИЙЦ
МИЛОСТЬ ИЛИ ЗАПАДНЯ?
СКАЗКИ ТУМАНОВ
________________________________________________________________
БАШНЯ ДЖИННОВ
Застигнутые бурей в Курдских горах, видя, как быстро надуваются
мелкие ручьи, обращаясь в пенистые бешеные водяные валы, как по склонам
летят и прыгают мелкие камни, точно выпущенные из пращи, как низвергаются
только что возникшие водопады, промокшие спутники уже считали себя почти
погибшими, ожидая последнего, главного вала - "силя", который огромной
водяной струей прорвется сквозь ущелье, неся в своих клокочущих недрах
деревья, вывернутые с корнями, пляшущие камни, перепуганных диких животных
- медведей, пантер и оленей - вместе с неудачливыми охотниками,
оказавшимися на пути водяного шквала.
Поэтому путники особенно обрадовались, заметив в стороне, на склоне
горы, полуразвалившуюся древнюю каменную башню.
- Абд ар-Рахман! Там наше спасение! - крикнул Дуда, обтирая рукавом
свою намокшую бороду. - Скорее укроемся среди этих развалин, посланных нам
аллахом!
Все торопливо поднялись по тропинке к подножью башни, окруженной
полуразвалившейся оградой из больших камней.
Абд ар-Рахману показалось, что какое-то существо мелькнуло впереди и
укрылось в башне. "Кто это? Пастух или охотник, а может быть, один из
разбойников, подстерегающих караван? Нет ли там еще других?" Но думать
было некогда. Готовый ко всему молодой арабский посол подошел к древней
постройке.
Никаких признаков жизни в башне не замечалось. Сквозь провал в стене,
заросший диким колючим кустарником, виднелось мрачное подземелье, куда не
проникал дождь. Там было достаточно светло, чтобы разглядеть покрытые
пеплом угли, черепки разбитой глиняной посуды и вязанку хвороста.
- Ведь мы идем не по главному караванному пути, - сказал шепотом
Дуда. - Коварный курд, наш проводник, нарочно привел нас сюда, в дикое,
глухое место. Я предчувствую, что, в дополнение к буре, вскоре сюда
проберется шайка курдских разбойников и мы не сможем выполнить нашу задачу
- передать "салям" халифа владыке татар.
- Я готов ко всему, - ответил, как всегда, беспечно Абд ар-Рахман. -
Но больше всего я верю в мою счастливую звезду и в твою хитрость, мой
обремененный знаниями, несравненный учитель. Горевать еще рано. Лучше
позаботимся поскорее развести огонь. Хворост сухой, и скоро мы там
обогреемся.
Проводник-курд быстро, с помощью кремня и кресала, высек огонь;
затлел кусочек трута, вспыхнул хворост, и вскоре в подземелье разгорелся
небольшой костер. Тем временем Дуда вместе с погонщиком провели двух
верблюдов под камышовый навес. Там же стреножили и привязали обоих коней.
Буря продолжала еще свирепствовать. В подземелье все опустились на
каменные плиты вокруг костра.
Один Дуда, полный тревоги, продолжал ходить вокруг башни, обследуя
стены и стараясь прочесть надписи, нацарапанные на замшелых камнях.
Вернувшись в подземелье, он развесил свой широкий плащ и полез к черной
нише в стене, но стремительно отскочил, когда там, шипя, показалась голова
большого ушастого филина с круглыми желтыми глазами.
- Плохое место: гнездо шайтана! - сказал проводник, ставя на угли
медный котелок с мутной водой. Он достал из походной сумы муки и кусок
вяленой баранины, опустил в котелок и стал помешивать похлебку.
Дуда, по своему обыкновению, которому он не изменял в течение всего
пути, зажег масляный светильник, поставил его на каменный выступ стены и
уселся под ним на корточках. Он раскрыл перед собою священную книгу и стал
записывать на полях и на вложенных в нее длинных листках все, что путники
видели и пережили за последние дни. Он писал арабской вязью, но слова были
иного, непонятного языка. Когда, бывало, любопытные заглядывали в
священную книгу, Дуда всегда им объяснял, что пишет на языке древних магов
заклинания и молитвы, чтобы отгонять злобных джиннов, старающихся погубить
мирных путников, насылая на них нежданные беды.
Вот что на самом деле писал Дуда:
"Мы выехали из славного города Багдада, столицы расслабленного и
слишком недальновидного халифа Мустансира, который своей беспечностью
погубит и столицу правоверных, и весь халифат. День нашего выезда был
радостным. Предзнаменования нам обещали благополучный и удачный путь. Ни
одна женщина нам не пересекла дороги, и над нами в синем небе чертил
широкие круги большой орел.
Друзья юного Абд ар-Рахмана примчались из его родного кочевья на
отборных клейменых аргамаках самых древних, славных конских родов. Когда
мы выехали на равнину, все провожавшие нас удальцы устроили в честь
уезжавшего друга "фантассио". Они носились наперегонки, скакали, стоя на
седлах, и в это время метали в воздух камышовые дротики, подхватывая их на
скаку. Все пели боевые песни, к вечеру друзья распрощались, пожелав Абд
ар-Рахману удачи и славы.
В дороге я убедил Абд ар-Рахмана никогда не пренебрегать
осторожностью и хитрыми уловками. Зная, что нам будут встречаться хищные и
злые люди, желающие порыться в наших переметных сумах, прорезать их снизу
и вытащить ценные вещи, мы поэтому на дно переметных сум насыпали жареного
проса и туда же положили кожаные свертки с подарками халифа.
В каждом селении и кочевье, которое мы проезжали, мы расспрашивали
обо всех дорогах. Мы указывали город, к которому будто бы направляемся, а
отъехав немного, отпускали проводников, сворачивали с пути и ехали
совершенно в другую сторону. Ночевали в укромных местах между скалами.
Мы встретили караван паломников-хаджей, возвращавшихся из святого
города Мекки. Они шли медленно, распевая священные песни. Хотя все они
считаются теперь праведниками-хаджи, но многие из них были так же
любопытны и вороваты, как простые смертные, и всеми способами старались
разузнать, что хранится в наших дорожных сумах. Они вымаливали подачки и
особенно еду.
Если бы мы одаривали всех, то у нас не осталось бы ничего, с чем бы
мы могли добраться до стоянки великого татарского хана. Несмотря на то,
что двигаться вместе с караваном паломников было более безопасно от
разбойников, все же мы среди ночи оставили славных хаджей и поехали дальше
одни.
Сперва мы направились дорогой на Казвин, славный, богатый город. По
пути нам встречались курдские селения. Я объявил как-то, что я лекарь,
исцеляю безнадежно больных, возвращаю старикам молодость и силы, а меня
сопровождает мой молодом помощник.
Все окрестные ханы, услышав это, прискакали лечиться у меня, привезли
своих больных жен и всяких свежих и сушеных плодов, риса и ягнят. Все
требовали, чтобы мы их лечили. Приобретя такую славу, я стал опасаться,
что мы уже не выберемся от курдов. Одной ночью, при ярком лунном свете, мы
направились сперва на север, потом на восток и попали во владения
могущественного царства ассасинов - тайных убийц, возглавляемых загадочным
и недосягаемым "Старцем Горы".
Один охотник-курд взялся нас снова вывести на большую дорогу, ведущую
к Казвину, и мы попали в ущелье, где разразилась небывалая буря. Потоки
воды грозили нам гибелью. Мы укрылись в древней башне, где я при тусклом
огоньке светильника пишу эти строки. Удастся ли нам спастись? Я верю в
бога, который нас не оставит своей милостью, а еще больше полагаюсь на
нашу находчивость и упрямство..."
Так писал Дуда и вдруг замер в испуге. Ему послышался свист, потом
другой. Еще свист с противоположной стороны.
- Кажется, мы в западне! - прошептал Дуда.
- Я без боя не сдамся, - тихо ответил Абд ар-Рахман и протянул руку к
копью.
- Мы пропали! - застонал курд-проводник. - Это разбойники-карматы*,
слуги "Старца Горы".
_______________
* Кяаярямяаятяы, илия аясясяаясяияняы, - могущественная
мусульманская (шиитского толка) секта, своими убийствами
терроризировавшая в течение 150 лет все государства Ближнего Востока.
Они применяли одуряющее курение гашиша, добываемого из сока конопли.
Крестоносцы первые прозвали курильщиков гашиша карматов ассасинами,
после чего во французском языке это слово получило значение вообще
"убийц".
Хриплый голос властно проревел из той ниши, где недавно шипел филин:
- Путники, не шевелитесь! Не пробуйте убежать, иначе прервется, как
нитка, ваша жизнь.
Дуда, схватив горящую головню, закричал:
- Кто смеет такими дерзкими словами оскорблять посланника халифа,
потомка пророка Мухаммеда, да будет над ним величие и мир!
Абд ар-Рахман вскочил, готовый к бою.
- Путник, не шевелись, не шевелись! - раздались голоса, и во всех
проломах стены показались люди с натянутыми большими луками. Длинные
стрелы были готовы послать смерть. У этих людей с черными курчавыми
бородами из-под остроконечных высоких овчинных шапок блестели
настороженные глаза.
- Зачем вы прибыли в эти запретные владения грозного "Старца Горы"?
- Именно к нему мы и едем! - не колеблясь, сочинил Дуда. - Мы посланы
священным приказом халифа всех правоверных Мустансиром, да укрепится его
власть и величие! И мы должны положить в руки владыки этих гор послание
халифа и редчайший подарок, им посылаемый.
Тот же голос снова проревел:
- Покажите немедленно этот подарок и послание халифа!
Абд ар-Рахман закричал:
- Эй ты, храбрый удалец, запрятавшийся в совиной дыре! Выходи-ка
сюда, и я испытаю крепость твоего заржавленного меча.
Все затихло, и еще раз прохрипел голос из темноты:
- Отвечайте то, что вас спрашивают! Скажите ваши имена. Докажите, что
вы говорите правду!
- Прежде чем вам отвечать, объясните, кто вы, нападающие на мирных
путников? Кто дал вам право угрожать нам?
Голос из темноты ответил:
- Вы - наши пленники, а мы - слуги потомка великого Абдаллаха
ибн-Меймуна Каддаха. На этой горе находится его неприступный дворец
Дар-аль-Хиджре. Всякий путник, проезжающий через этот край, должен
оставить у подножья горы достойный дар, и тогда Ала-ад-Дин, великий Даый*,
либо разрешит ехать дальше, либо прикажет прекратить навеки путь дерзких.
_______________
* Дяаяыяй - посвященный в религиозные таинственные обряды.
Дуда ответил:
- Теперь я понял, что мы находимся во владениях великого
многознающего учителя и защитника всех страждущих, правнука великого
Хасана Саббаха... Мы счастливы, что прибыли наконец к той священной горе,
которую мы разыскиваем уже сто дней. Ты расскажешь всезнающему учителю,
что его желает навестить и поцеловать перед ним землю славный Абд
ар-Рахман, потомок прославленного Мухаммеда, и ученый лекарь Дуда,
прозванный Праведным, излечивающий все болезни.
Люди с натянутыми луками отступили обратно в темноту. Затем хриплый
голос снова сказал, уже более милостиво:
- Отдыхайте спокойно до утра и набирайтесь сил. Утром вам придется
сделать трудный переход по скалам и подняться на вершину горы, где
находится крепость и дворец Дар-аль-Хиджре.
АЛАМУТ, СТОЛИЦА АССАСИНОВ
Утро настало солнечное. В бирюзовом небе кружились два орла. Стаи
ворон и пестрых сорок пролетали с карканьем в поисках трупов, выброшенных
на прибрежные скалы ночным ураганом.
Караван снялся со стоянки, и все двинулись в путь, направляясь в
таинственное обиталище владыки карматов.
Дорога тянулась по склону горы. Видно было далеко, как тропинка, едва
заметная на узком карнизе, высеченном в скале, вилась над мрачным ущельем,
где в туманной глубине бурлил еще не успокоившийся после бури поток. Коням
и особенно тяжело навьюченным верблюдам приходилось двигаться весьма
осторожно, так как часто встречались поперечные трещины, размытые дождем,
где всякая ошибка грозила падением вниз, в пропасть.
Далее путники вступили в дикий, труднопроходимый лес. Густо разросся
невысокий искривленный дубняк, среди которого поднимались стройные стволы
вязов, широко раскинувши свою пышную зелень. Между деревьями разрослись
кусты высокой цепкой ежевики, сплошной стеной загородившие доступ в лес,
где, по словам проводника, пасутся пятнистые кабаны и их подстерегают
хищные тигры.
Чем выше поднималась дорога, тем шире открывались голубые дали,
показывались нагроможденные в диком беспорядке вершины горных хребтов.
Дорога то спускалась в седловину, то взбиралась на перевал.
Два больших черных грифа пронеслись над головами. Один взмывал
широкими кругами, поднимаясь все выше. Второй несся за ним вдогонку.
Первый держал что-то в когтях и, когда приблизился другой, выронил свою
ношу. Преследовавший гриф прямой стрелой скользнул вниз и уже над самой
скалой снова взлетел кверху.
Перед Абд ар-Рахманом упала на дорогу оброненная грифом голова газели
с двумя черными рожками, видимо, разбившейся во время бури. Один глаз,
черный с синевой, был полузакрыт. Рыжеватая шелковистая шерсть уже обсохла
и блестела на солнце.
Проводник поднял голову за рожки и подал ее Абд ар-Рахману.
Подъехавший Дуда сказал:
- Небо шлет тебе свой привет. Это означает, что тебе предстоит
большая удача.
Абд ар-Рахман отдал голову курду:
- Сегодня вечером ты эту голову разделишь с вожаком верблюдов.
- А ты, почтенный ага, разве не хочешь отведать ее?
- Меня накормит владыка этих гор. Аллах, мой покровитель!
На одном перевале шедший впереди кармат поднял руку с копьем и
приказал всем остановиться. Он торжественно сказал:
- Аламут!
Опустившись на колени, он склонился до земли. Другие карматы тоже
выразили свое почтение к святилищу их владыки. Подойдя к Абд ар-Рахману,
вожак сказал вполголоса:
- Может быть, ты раздумал? Немногие приезжают в это орлиное гнездо
"Старца Горы", но только очень счастливым удается вернуться обратно под
свой родной кров.
- Хан двух слов не говорит. Вперед! А там будь что будет!
Абд ар-Рахман пристально всматривался, стараясь разглядеть всю
котловину между двумя вершинами горы. Он старался узнать, сколько тропинок
ведет к этому, укрывшемуся среди диких хребтов становищу загадочного
"Старца Горы".
"Тропинок кругом несколько, - думал он. - Старый хитрый барс,
вероятно, сам озабочен тем, чтобы иметь возможность ускользнуть от врагов.
Некоторые тропинки ведут на соседние хребты. Одна опускается в глубокое
ущелье, и, может быть, она наиболее удобна для бегства. На хребтах путники
всегда заметны издалека... Что же представляет собой грозный "Старец
Горы"? Нет такого человека, которого нельзя было бы очаровать или
одурачить. Нужно только избрать наиболее верный способ..."
Аламут казался естественной крепостью. На четырех сторонах небольшой
котловины возвышались четыре каменные сторожевые башни, где показывались
часовые. Ряд низеньких каменных зданий с плоскими крышами полукругом
опоясывали площадь. Одно здание, вероятно, главное жилище старца, было
двухъярусное, с четырьмя балкончиками. Посреди плоской крыши поднимался
остроконечный минарет, выложенный сверкающими на солнце изразцами. На
балкончике минарета показался муэдзин, запевший тонким, высоким голосом
обычный утренний призыв к молитве.
Прибытие нежданных путников вызвало смятение в мирно безмолвствующем
Аламуте. Вооруженные ассасины сбежались со всех сторон и выстроились в ряд
перед главным зданием. Несколько трубачей изо всех сил стали подавать
сигналы, дудя в длинные кожаные трубы.
Главное здание было огорожено каменной стеной в два человеческих
роста. Тяжелые ворота, обитые железом, охраняли вход.
Слуги в черных остроконечных овчинных шапках, подпоясанные кожаными
ремнями, на которых висели широкие кривые ножи, подбежали к путникам и
взяли под уздцы лошадей. Дуда спустился на землю первым, степенно подошел
к Абд ар-Рахману и почтительно взялся за его стремя. С низким поклоном он
хотел помочь своему ученику, но тот легко соскочил с коня и шепнул Дуде:
- Требуй помещений для почетных гостей! Требуй, а не проси!
Дуда, проведя руками по бороде, сложил их перед собой и произнес
молитву, повернувшись лицом к востоку, где солнце уже ярко светило,
поднявшись над голубыми скалистыми хребтами.
Ассасины, с копьями у ноги, стояли полукругом. К ним подбегали все
новые. С раскрытыми ртами следили они за каждым движением прибывших редких
гостей. Дуда обратился к одному ассасину, казавшемуся начальником: голова
его была украшена огромной чалмой из индийской узорчатой ткани:
- Где помещение для почетного посла от великого халифа правоверных
Мустансира Багдадского? Он послан к владыке вашему - да будет над ним мир
и нескончаемые победы!
Начальник оглянулся, поговорил с ассасинами и ответил:
- Сперва мы должны проверить те грамоты, которые везет этот неведомый
удалец, чтобы убедиться, насколько он действительно почетный посол.
Дуда воскликнул:
- Я "кятиб", секретарь и великий хранитель драгоценных грамот,
бережно везу их и покажу только после того, как мой высокий повелитель
совершит нужные молитвы и омовения, указанные пророком Мухаммедом, -
величие над ним и почет! Когда он облачится в полагающиеся для приема
одежды и предстанет перед взорами вашего достопочтенного владыки, - слава
ему и многие годы безмятежного процветания! Если же вы не укажете нам
такого помещения, то мы сейчас же повернем наших коней и направимся снова
в трудный путь через эти горы, которые мы прошли, несмотря на чрезвычайные
тяготы и опасности.
Начальник так же, как Дуда, провел ладонями по своим щекам, сложил их
перед лицом, произнес молитву и тихо дал приказание окружавшим его людям.
Несколько ассасинов бросились бегом к зданию, находившемуся в стороне от
главного дома. Другие ассасины подбежали к коням и верблюдам.
- Я вас прошу следовать за мной в этот приют для почетных гостей, а
верблюды будут отведены в другое здание.
- Нет! Верблюды будут находиться тоже возле нас, - резко ответил
Дуда. - В переметных сумах на верблюдах находятся священные предметы и все
грамоты. Чужие руки не посмеют их коснуться. Мы не расстанемся с
верблюдами!
- Следуйте за мной, - сказал начальник. - Я, великий визирь владыки
этих гор, клянусь, что ничто не грозит безопасности вашей и всех вьюков,
которые следуют за вами.
- Аджаб, аджаб! (Удивительно!) - воскликнули ассасины.
Весь маленький караван пошел к железным воротам, которые со скрипом и
скрежетом отворились. Близ крайних небольших домиков, предназначенных для
почетных гостей, все вьюки были сняты, перенесены внутрь одного из них:
там оказалась узкая длинная приемная, пол которой был покрыт коврами вдоль
стен. Посреди одной стены находилось углубление, выложенное камнем, -
обычный у горцев очаг, где сейчас же были зажжены пучки сухого вереска.
Проводник-курд был уведен ассасинами куда-то для допроса, а погонщик
верблюдов, почти черный араб, остался возле животных, опустил их на колени
и стал жалобно вопить, требуя корма для них и себя.
ПОВЕЛИТЕЛЬ ТАЙНЫХ УБИЙЦ
Почтительный слуга в овчинной остроконечной шапке, в черном чекмене,
перетянутом матерчатым кушаком, и в широчайших, как пузыри, синих
шароварах безмолвно вырос перед Абд ар-Рахманом. В левой руке он бережно
держал тремя пальцами красный плод граната, в правой - плеть с гирькой на
конце. Многозначительно поднимая и опуская брови, он доложил как что-то
очень важное, что "защитник правой веры и бесчисленных карматов" готов
допустить пред свои очи блистательного посла халифа багдадского, - да
будет над ним величие и мир!
Слуга объяснил, что гранат дарится послу как знак благоволения
великого Даыя Ала-ад-Дина к приехавшему гостю, а плеть означает, что если
гость не выполнит предлагаемого, то у владыки Аламута имеются все
возможности заставить гостя покориться.
Абд ар-Рахман ответил коротко:
- Пеки! (Ладно!)
И оба путника направились на прием к владыке ассасинов.
* * *
В приемную залу с нарисованными на стенах павлинами торжественно
вошли двое слуг, неся на вытянутых руках подносы, покрытые расшитыми
тканями. На одном стояла большая серебряная чаша, окруженная девятью
маленькими серебряными стаканчиками. На другом лежал кривой кинжал
дамасской узорчатой стали с резной рукоятью из дымчатого мекского камня.
За слугами торжественно выступал в парчовом халате точно окаменевший
Дуда, в огромном белом тюрбане, подпоясанный серебряным поясом, на котором
висели кожаный продолговатый калямчи (футляр для камышинок - калямов) и
бронзовая чернильница. В руках он нес, прижимая к груди, наполовину
завернутую в шелковый цветной платок священную книгу, продиктованную
аллахом своему посланцу Мухаммеду. Весь Коран, в кожаном переплете с
серебряным тиснением, был размером не больше ладони и написан искуснейшим
багдадским каллиграфом. Последним шел Абд ар-Рахман легкой походкой
джигита-охотника.
- Берикеля! (Молодец!) - раздался чей-то тихий возглас восхищения.
Низкий широкий трон на точеных ножках, обитый пестрым бархатом. На
высокой спинке трона вышитое золотыми нитками изображение летящего орла.
На троне, подобрав под себя ноги в шерстяных полосатых носках, страшный,
лохматый старик в черной овчинной остроконечной шапке, надвинутой на
брови. Седые растрепанные космы свесились на лицо. На щеках, покрытых
красными пятнами, седые клочья бороды. Правая рука лежала на подлокотнике
кресла, и пальцы, унизанные алмазными перстнями, быстро шевелились. Абд
ар-Рахман понимал, что глава ассасинов ждет: "Поцелует ли гость его правую
руку?" Но упрямая гордость вольного кочевника ему подсказывала: "Ты не
поцелуешь этой, залитой кровью, орлиной лапы!"
Приблизившись, Абд ар-Рахман остановился. Слуги с подарками встали
сбоку. Дуда, подойдя к трону, опустился на колени и поцеловал ковер.
Старик вдруг выпрямился, встал и взял из рук Дуды священную книгу.
Громко произнеся обычную молитву, он передал Коран одному из приближенных,
с огромным тюрбаном на голове (знак учености). Затем он перебрал другие
подарки и спросил:
- Для чего этот нож? И что означает изображение двух соединенных рук
на серебряной чаше?
Абд ар-Рахман склонился и ответил:
- Эти две соединенные руки означают, что халиф багдадский Мустансир
желает иметь с тобой долгую и прочную дружбу, которая будет поддерживаться
и в мире и на войне силою оружия, в знак чего посылается этот кинжал!
- Прекрасно сказано, прекрасно! - сказал старик и снова взобрался на
трон. - Садитесь, почтенные гости. Эй, мальчики, принесите подушки!
Слуги разложили перед троном подушки. Абд ар-Рахман и Дуда уселись на
них.
Старик начал расспрашивать о здоровье халифа, о его возрасте, сколько
он имеет коней и любит ли их. Спросил, как зовут почтенных гостей и куда
они держат путь.
Услышав, что Абд ар-Рахман едет в недавно созданную боевую стоянку
грозного татарского хана, старик фыркнул и стал почесывать пятерней свою
ногу.
- Как вы решились отправиться в берлогу хищного свирепого тигра?
Какая нужда могла толкнуть вас на такую опасность?
- Я обещал халифу, моему высокому покровителю, что буду сопровождать
страшного, до сих пор непобедимого Бату-хана в его походе на "вечерние
страны". Я обещал также халифу, что буду посылать ему с особыми гонцами
донесения обо всех битвах, победах или завоеваниях городов, которые
предстоят татарскому войску и о которых знает пока только аллах
всеведущий.
- Говори, говори все, что ты знаешь и слышал о татарском хане. Для
нас, защитников истинной веры, провозглашенной пророком Мухаммедом, - да
будет над ним величие! - очень важен этот поход нечестивых
язычников-монголов, потому что они идут также на еще более нечестивых
наших врагов - крестоносцев. Эти шакалы давно пытаются ворваться в наши
земли и перекусить горло всем мусульманам.
- Пока я знаю только, что аллах - слава ему и величие! - разгневался
на своих верных сынов и послал на них страшную казнь в виде безжалостного
повелителя татар, который не дает никому пощады и оставляет на своем пути
угли, политые кровью и слезами.
- Нужно его перехитрить, - прошипел старик. - Нужно его убедить, что
для его же славы и величия он должен объявить себя правоверным. Тогда все
народы, исповедующие учение пророка Мухаммеда, - молитва над ним и привет!
- объединятся с монголами, над всеми протянется монгольская рука, и тогда
мы провозгласим Бату-хана имамом...
- И махди!* - добавил Дуда, скромно опустив глаза.
- Если Бату-хан действительно искренне примет веру, оставленную
праведным Алием**, то, может быть, в его лице мы увидим победоносного
Махдия... - тут "Старец Горы" осекся, приподнял пальцем кверху свою правую
"бровь сомнения" и строго уставился на Дуду. - А ты кто такой, что так
смело произносишь это священное для всех правильно верующих имя?
_______________
* Мяаяхядяи - обещанный легендами мусульманский пророк и вождь,
который должен объединить всех мусульман и принести им победу над
неверными.
** Аяляияй - зять пророка Мухаммеда, отколовший от "правоверных"
мусульман (суннитов) значительную секту последователей (шиитов),
которые в течение столетий, до настоящего времени, враждовали друг с
другом.
Дуда, поняв, что он сказал что-то лишнее, повернулся к Абд
ар-Рахману:
- Может быть, ты, смелый потомок Альманзора, вместо меня лучше
ответишь на вопрос всеведущего, прославленного и всемогущего Ала ад-Дина
Хуршаха?
Абд ар-Рахман сказал:
- Это мой секретарь, кятиб, ученый советник и лекарь, отмеченный в
Багдаде как источник мудрости.
- Ты лекарь? - прервал старик. - Это прекрасно! Мне очень нужен
знающий, опытный лекарь. У меня столько болезней, что я не нахожу себе
покоя ни днем, ни ночью. Какие болезни ты лечишь?
- Я излечиваю все болезни, о которых говорит Абу Али Ибн-Сина* в
своей превосходной книге "Канун-Фиттибб", и он же указывает найденные им
целебные средства, которые совершенно излечивают болезни и объясняют
причины, почему возникает та или другая боль в теле.
_______________
* Иябян-яСяияняа. известный в Европе под именем Авиценны, -
знаменитый ученый родом из Бухары, составивший медицинскую
энциклопедию "Канон", в которой собрал все имевшиеся на Востоке
сведения по медицине, сохранив их тем самым для мировой культуры.
Согласно некоторым древним арапским писателям, он тоже состоял членом
секты исмаилитов (шиитов), равно как и его отец.
- Мы хорошо знаем Абу Али Ибн-Сину. Он тоже был наш, правоверный,
кармат, федавий*, и брат и отец его тоже были наши карматы. А ты можешь ли
разыскать нужные лекарства, которые меня вылечат и на которые указывает
этот мудрец? Я тебя за это осыплю своими милостями, всеми, какие только
может пожелать сын Адама.
_______________
* Фяеядяаявяияй - отдавший себя аллаху, "посвященный".
- Лекарства не для чего долго искать, - ответил Дуда. - Главные из
них я обычно храню и вожу с собой. И если только злоумышленники не тронут
наших походных мешков, то я охотно тебе их предоставлю.
- Слава аллаху, который привел тебя ко мне! - воскликнул старик. -
Отныне я назначаю тебя моим придворным лекарем, и ты навсегда останешься
здесь. А твой молодой спутник может свободно поехать дальше один.
- Я сделаю все, что могу, - возразил Дуда, - но не из-за тех
милостей, которыми ты хочешь меня осчастливить, а по долгу человеколюбия.
Остаться же здесь, у тебя, я не имею права. Я обязан выполнить приказание
халифа.
- Не шути со мной! Ты, вероятно, и не подозреваешь, какие беды
обрушатся на тебя, если ты осмелишься не выполнить моей воли.
- Что промолвил наш владыка, то свято! - сказал один из приближенных.
- И ты не пожалеешь, что остался.
- Ты не пожалеешь! - воскликнули хором карматы, сидевшие полукругом
по сторонам трона. - Ты увидишь ночи восторгов, сладость безумного
опьянения, полет в райские сады! Никто до сих пор не пожалел, что остался
с нами, и ты, посвященный в звание федавия, испытаешь высшее блаженство на
земле.
- Когда ты начнешь лечить меня? - спросил строго владыка ассасинов. -
Я не могу ждать, страдания мучают меня беспрерывно.
- Сегодня я разотру мази, приготовлю лекарство и завтра явлюсь к
тебе.
- Тогда я разрешаю вам сейчас меня покинуть!
Выказав все принятые обычаем знаки почтения, Дуда и Абд ар-Рахман
покинули приемную "Старца Горы" и, предшествуемые двумя слугами, прошли в
отведенный для них домик.
МИЛОСТЬ ИЛИ ЗАПАДНЯ?
Когда оба арабских путника отошли от дворца владыки ассасинов и
часовые остались позади, сопровождавший их мрачный слуга в черном чекмене
приблизился и тихо сказал:
- Наш повелитель приказал вам передать, что он очень доволен беседой
с вашей милостью и приглашает вас обоих прийти сегодня вечером в запретный
для всех непосвященных сад наслаждений.
- Какой сад? - удивился Абд ар-Рахман. - Где здесь, между голыми
скалами, может вырасти сад?
- Есть райский сад, и я вас туда проведу после захода солнца, когда
тени покроют вас своим плащом от всех любопытных с жадными глазами.
Безмолвный слуга снова зашагал впереди и довел их до предназначенного
для гостей дома.
Оставшись наконец одни, оба скитальца принялись обсуждать, как им
быть. Не отказаться ли? Не приготовлены ли там крученые веревки, чтобы
облегчить путь в тот райский сад, откуда нет возврата?
- Это западня! - говорил Дуда. - Они хотят нас провести подальше от
"любопытных с жадными глазами", чтобы мы бесследно и неведомо ни для кого
исчезли из этого скорбного мира.
- А что же мы можем сделать?
- Бежать! - говорил Дуда и трясся мелкой дрожью. - Бежать, не теряя
времени, побросав и верблюдов, и подарки халифа. Пробраться пешком,
перелезая через скалы, в сторону моря к городу Трапезунду, где спасут
византийские греки.
- В первый же день нас выследят дикие курды, схватят, вытряхнут нас
из наших одежд и сбросят в ущелье, - отвечал спокойно Абд ар-Рахман. -
Чего ты боишься, Дуда Праведный? Пропой семью семь молитв скороприходящему
Хызру и безропотно ожидай решения своей судьбы. А я, наоборот, хочу пойти
в сад наслаждений. Может быть, мы и в самом деле увидим дивные рощи рая
Мухаммеда, полные прекрасных сказочных гурий, где мы испытаем какое-нибудь
новое, неизвестное до сих пор наслаждение?
Помолчав, Абд ар-Рахман добавил:
- Почему мы должны этого избегать? Я думаю, что кровавый, огненный
Иблис или Джебраил* ждут нас уже давно для пыток и казней в своем царстве
последнего Страшного суда. Так будем радоваться, пока мы еще можем
двигаться, петь и смеяться. Не ты ли сам меня всегда учил: "Иди с тем, кто
тебя зовет!" Почему же ты сегодня не хочешь отозваться на приглашение
"Старца Горы"? Кто другой сможет потом рассказывать своим внукам: "Я
вместе с ужасным "Старцем Горы" Ала ад-Дином увидел то, что обыкновенным
смертным увидеть не удается".
_______________
* Иябяляияс - дух зла в мусульманских поверьях; Дяжяеябяряаяиял
- добрый и светлый архангел Гавриил.
Когда с заходом солнца длинные тени проползли по дворцовой площадке,
молчаливый слуга уже стоял возле двери почетного домика. Абд ар-Рахман и
ученый, но робкий Дуда выждали еще немного, пока солнце окончательно не
погрузилось за горы и в темных ущельях стали плавать голубоватые клочья
тумана.
Тогда они вышли из дома, и слуга повел их к горному перевалу.
Откуда-то из темноты вынырнули тени сторожевых ассасинов. Они бесшумно
подошли, подняв копья.
- Назад, или увидишь смерть!
Слуга позвонил крохотным бубенцом и тихо произнес условленный
пропуск. Стражники отступили на шаг назад.
- Проходите!
С вершины перевала открылся вид на небольшую долину, с трех сторон
окруженную скалами, а с четвертой была пропасть, наполненная до краев, как
чаша молоком, белым туманом. Взошла луна, в ее бледном свете можно было
рассмотреть густой сад с правильными рядами деревьев. Посреди сада над
прудом взлетала струя фонтана. Впереди показалось продолговатое белое
здание, перед которым горели огоньки плошек, обычно зажигаемых в честь
почетных гостей. На крыше дома тоже засветилась цепочка веселых огоньков.
- Какой заманчивый приют устроил для себя суровый владыка тайных
убийц! - тихо сказал Абд ар-Рахман. - А мне здесь нравится! Пока ничто не
предвещает нашей близкой кончины!
- Это хитрая западня! Ловушка для доверчивых! - ворчал Дуда. - Хызр
скороприходящий! Охрани нас своей благостной помощью!
Послышались нежный голос и тихий перебор струн лютни. Перед входом в
здание на ковре сидела певица в белом, как лунный свет, легком платье. Она
тихо пела персидскую песню. Рядом с ней крохотный уродец-карлик с очень
большой головой и страшным лицом выбивал быструю глухую дробь на небольшом
барабане.
Приблизившись, Дуда прошептал:
- Покажи щедрость!
Абд ар-Рахман достал из матерчатого скрученного пояса замшевый
кошелек и бросил музыкантам по серебряной монете.
Открылась входная дверь, откуда выскользнули четыре девушки,
миловидные, с сильно накрашенными лицами, в узорчатых одеждах и бархатных
шапочках, обшитых серебряными бляшками, которые позванивали при каждом
движении. С почтительными поклонами, прикладывая руки к груди, они
приглашали войти внутрь.
- Почтенные, долгожданные гости! Придите в этот сказочный приют
радости, забвения и блаженства!
Дуда и его ученик обменялись взглядами и пожали плечами, как бы
говоря: "Ну что же, пойдем! Испытаем нашу участь!"
Внутри оказалась небольшая прихожая, сонный слуга и множество туфель,
стоявших парами.
"Значит, гости уже собрались, - подумал Абд ар-Рахман. - Нас будут
показывать, как заморских зверей, как диковину". - И он смело шагнул за
цветную занавеску.
Большая продолговатая зала. Вдоль стен разложены узкие коврики и
камышовые циновки. На каждой цветная ковровая или шелковая подушка.
В глубине, в задней стене, большая ниша. В ней посредине низкое
широкое кресло. На его спинке изображение, подобное уже виденному,
золотого летящего орла.
По обе стороны ниши с потолка спускались узкие длинные полосы ткани;
на них изречения из Корана и загадочные наставления. Два из них поразили
Абд ар-Рахмана: "Торопись насладиться сегодняшним днем" и "Мудрый ничему
не удивляется!"
Оглянувшись, Абд ар-Рахман заметил, что в зале уже находится много
людей. Одни лежали неподвижные, равнодушные ко всему, подложив подушку под
голову. Некоторые сидели, перебирая четки, и тихо шептали молитву. Одна из
девушек прошла вперед и близ ниши указала два коврика, пригласив
расположиться на них.
Откуда-то донеслись нежные звуки: как будто переливы флейты и свирели
и равномерные удары в бубен.
Абд ар-Рахман растянулся на коврике и вдруг услышал сдержанный стон.
С удивлением он увидел, как лежащий Дуда, закрыв лицо руками, вздрагивает.
Абд ар-Рахман сел возле Дуды. По лицу его наставника текли слезы, и
большие капли скатывались по рыжей бороде.
- Что с тобой, дорогой мой учитель? Что огорчило тебя?
- Не расспрашивай меня! Налетели старые воспоминания. Мир полон
соблазнов, и мы должны бежать от них, а куда убежишь из этой ловушки
коварного Иблиса? - И Дуда снова стал всхлипывать.
- Если нам суждено погибнуть, - ответил Абд ар-Рахман, - так, по
крайней мере, последний день мы проведем с достоинством и, наверное,
увидим что-либо удивительное. Я не согласен с этим правилом: "Ничему не
удивляйся!" Напротив, я люблю удивляться, я хочу бродить по свету, чтобы
видеть необычайное, а особенно таких людей, которые своей мудростью или
смелостью вызовут мой восторг!
- Ты еще не испытал горьких разочарований, какие пришлось пережить
мне за мою долгую скорбную жизнь. Поэтому ты и говоришь как беспечный
юноша.
- А я бы хотел до глубокой старости прожить беспечным юношей!
Тихий разговор был прерван хриплыми звуками боевых труб, раздавшимися
снаружи дома.
- Сам идет! Сам владыка Аламута направляется сюда! - послышались
голоса, и все лежавшие поднялись на колени и опустились на пятки, сложив
руки на животе.
Раскрылись двери, и в залу вошли сперва два воина в блестящем
вооружении. Они стали по сторонам входа. За ними следовали один за другим
несколько придворных. Далее шагали поэты: они отличались большими
тюрбанами, концы которых свешивались на левое плечо, на поясе висели
калямдары, и под мышкой они прижимали большие книги, в которых были
увековечены их вдохновенные песни.
По зале пронесся все усиливающийся шорох приветствий и
благопожеланий. Вошел грозный глава ассасинов и на мгновение остановился.
Он угрюмо и недоверчиво посмотрел по сторонам, потом двинулся дальше.
Правой рукой он опирался на высокий посох с резным набалдашником из
слоновой кости, под левую руку его поддерживал великий визирь, почтительно
семенивший ногами. Шаги владыки были медленны и внушительны. На бледном
лице казалась особенно черной накрашенная борода. Пронизывающие глаза и
нахмуренные брови делали лицо грозным.
- Да хранит вас аллах! - повторил он несколько раз и прошел к нише,
где опустился в кресло.
Слуга принял от него посох и встал позади. Великий визирь опустился
на колени с левой стороны, но тут же вскочил, чтобы оправить недостаточно
красиво спускавшиеся складки широкой одежды своего господина. Тот,
погладив бороду и сжав конец ее в кулаке, обратился ко всем бывшим в зале:
- Мои преданные друзья! Сегодняшний день я хотел бы посвятить отдыху
от государственных трудов и забот, услышать радостные песни, провести
время в сладостной беседе, узнать что-либо новое. Пусть красноречивые
бахши сперва споют, радуя слушателей, свои лучшие газели.
Четыре поэта торопливо прошли в нишу, и заметно было, как каждый
старался сесть поближе к трону. После короткого безмолвного взаимного
отталкивания поэты уселись полукругом.
Каждый по очереди читал нараспев свои стихи. Владыка, вероятно, их
уже не раз слышал, потому что рассеянно смотрел по сторонам и даже раза
два зевнул. Когда четвертый поэт прочел последнюю свою газель, воспевавшую
достоинства и величие владыки Аламута, Дуда вдруг поднялся, быстро прошел
почтительными мелкими шажками к трону, поклонился до земли и, поцеловав
ковер между руками, попросил разрешения прибавить свою газель к тем
божественным песням, которые он сейчас слышал.
- Охотно послушаю песню моего почтенного гостя.
Дуда опустился на колени, пятым в ряду поэтов, и зажал руками свои
уши, как это делают муэдзины во время молитвы на минарете. Он откинул
назад голову и смотрел вверх, отчего его рыжая борода стояла торчком.
Потом он запел необычайно тонким голосом, мало подходившим к его
внушительному виду.
Абд ар-Рахман внимательно следил за каждым движением владыки
карматов. Сперва крайнее удивление отразилось на его лице и даже испуг,
когда Дуда пронзительно запел; потом у владыки открылся от изумления рот,
наконец лицо осветилось милостивой улыбкой. Чем дальше, тем больше он
выражал свое благоволение, одобрительно кивая головой.
Вот что пел Дуда:
Слава богу, причине всех причин,
Распорядителю дел, строителю веков,
Чье существование необходимо!
Когда великий властитель Аламута, -
Да возвеличит бог помощь его! -
Послал меня к себе и я предстал
Перед его пронзительным взором,
То я оробел при виде его величественной осанки.
Я умилился, взглянув на его прекрасное лицо.
И я понял тогда, что стремился к нему всю жизнь,
Не переставая искать его в моих скитаниях,
Пока это стремление не привело меня к нему.
Молва о нем сопутствовала мне на бесконечных дорогах,
И до встречи с ним я считал все слухи преувеличенными,
Но, увидев его, я убедился, что он прекраснее молвы о нем,
Пока человек не скажет слова,
До той поры его достоинства
Недостаточно заметны, точно затерялись в лесу;
Но не думай, что всякая лесная чаща необитаема,
Может быть, в ней дремлет могучий барс?
И я увидел и понял его, как муравей может понять
Величие горы; и я сказал себе:
Не обольщайся его мягкой улыбкой,
За ней скрывается могучая воля,
Перед которой преклоняются львы.
За ней скрывается проницательный ум,
Которого остерегаются и правители.
Он - море! Ныряй там, когда оно спокойно,
Но берегись его, когда оно запенится!
Волны увлекут тебя в его пучину.
Он достиг неба своей высокой мыслью,
И звезды говорили с ним о своих тайнах,
С ним, мудрейшим и прекраснейшим владыкой Аламута.
Оборвав свою песню на очень высокой ноте, Дуда склонился к ковру и
оставался в таком положении, пока владыка не сделал знак своему визирю, и
тот поднял Дуду.
Владыка ассасинов сказал:
- Ты понял меня, мои тяжелые труды и мои заботы о людях. И я хочу
отблагодарить тебя так, как бы ты сам этого захотел.
- Твое ласковое слово - моя высшая награда! - ответил Дуда.-
Единственно, чего я прошу: не препятствуй нашему дальнейшему пути к лагерю
великого хана татарского. Я клянусь, что каждый месяц буду посылать тебе
подробные донесения обо всем значительном, что мы увидим!..
- Нет! Ты так меня очаровал, что отныне я оставляю тебя навсегда моим
постоянным дворцовым лекарем... Но и твой молодой спутник все-таки должен
подчиниться правилам, которые исполняют все приезжающие в Аламут. Завтра
он узнает от моего визиря решение своей судьбы. А теперь я разрешаю всем
собравшимся заняться сладостной отрадой, дающей забвение от всех
огорчений, какие нам приносит жизнь...
Владыка ассасинов встал. Служанки задернули шелковую занавеску,
закрывшую нишу. Там была потайная дверь, через которую владыка удалился,
чтобы тоже заняться сладостной дурманящей отрадой, дающей забвение.
СКАЗКИ ТУМАНОВ
Вытянувшись на камышовой циновке, Абд ар-Рахман лежал на боку и
посматривал в сторону Дуды. В ушах его еще как будто звучали слова
наставника: "Держи в руке трубку, притворяйся, будто куришь, а сам
удерживайся. Не затягивайся ни в коем случае, иначе, забыв осторожность,
ты потеряешь разум и сам призовешь на себя беду. Незаметно гляди по
сторонам, бойся подползающего гада, вора и убийцы".
Но отчего сам почтенный Дуда Праведный забыл осторожность? Он смотрит
на гурию-служанку, как она нагревает шарик гашиша над огнем, как его
прилепляет изнутри к медной чашечке трубки, как трубку опускает на огонек,
вкладывает конец трубки себе в рот, затягивается дымом, смешно вытянув
губы и сморщив маленький носик, и затем, тряхнув головой, обращается к
Дуде. Почему Дуда, всегда такой степенный и невозмутимый, теперь жадно
протягивает дрожащие руки, выхватывает трубку у гурии и, быстро выпуская
дым, долго ее курит, растянувшись на ковре, и на лице его написано
блаженство?
И почему он забыл о своем ученике? Почему он весь погрузился в
посасывание трубки, - ее он держит уже двумя руками. Его глаза закатились
под лоб, он беспомощно уронил голову и шепчет:
- Еще! Еще одну трубку! О маленькая Мариам, я зову тебя! Вспомни обо
мне, спустись с облаков сюда, на грешную землю, где я погибаю! Мариам, дай
мне возможность еще раз тебя увидеть, и тогда я готов умереть!
А душный бурый дым наполняет всю залу, медленно плывет темными слоями
над одурманенными курильщиками.
Все они в упоении: одни издают звуки скорби, другие что-то бормочут,
иные стонут. Один быстро говорит, воображая, что обращается к толпе:
- Слушайте меня, смелые барсы, орлы скалистых гор! Внимайте мне,
непобедимые львы золотой пустыни! Я вам говорю, я, скиталец
Абу-Джихан-Гешт, прозванный "Острием судьбы" и "Талисманом победы". Я
обошел все страны нечестивых гяуров, скрываясь под облачением торговца
янтарем, бирюзой и волшебным корнем растения маджнун, дающего силу
мужества и возвращающего старикам здоровье юности. Скитаясь по вселенной,
я изучил все дороги, по которым можно будет провести могучее, непобедимое,
благородное войско правоверных. Я проникал во дворцы королей и в запретные
киоски их жен, перед которыми я расстилал багдадские шелка и рассыпал
золотые женские украшения сказочной Индии... Королева саксов на коленях
умоляла меня остаться при ней смотрителем ее любимых кошек, но я гордо
отказался. Королева германов готова была наложить на себя руки и уже
держала кинжал против сердца. Но я вовремя отнял это острое оружие. Я
приберег его для татарских ханов Бату и Угедея, которые уже трепещут,
услышав о моем приближении.
- Почему же ты ушел от королевы германов, хотя там тебе так хорошо
жилось? Королева была красива? - спросил сосед.
- Она была золотисто-рыжая, с дивным бледным лицом, подобным полной
луне. Под левой грудью у нее скрывалась родинка, похожая на большую мышь и
даже покрытая шерстью. Я обещал ее вылечить от этой родинки. И не раз
тайком она уговаривала меня убить короля германов, обещая, что меня
изберут владыкой на его место. Но король проведал это, послал за мной
убийц, и я едва спасся, спустившись по веревке из спальни королевы.
Веревка оборвалась, и я упал прямо на часового, стоявшего под окном. Я
вмиг заколол его кинжалом, а сам ускакал на королевском дивном коне,
проехал много стран, пока не прибыл сюда...
- А кинжал ты привез с собой? - протянул чей-то сонный голос.
- Разумеется, привез.
- Покажи!
- Не могу же я приходить с кинжалом сюда, во дворец сладостных
восторгов. Он у меня спрятан в укромном месте под скалой. Я его захвачу с
собой, когда отправлюсь в лагерь татарского хана. О, это изумительный
кинжал, украшенный золотом, изумрудами и алмазами...
Со всех сторон слышались тихие разговоры, постепенно замиравшие, по
мере того как курильщики погружались в глубокое забвение.
Абд ар-Рахман докуривал трубку, сделал последнюю затяжку, и сейчас же
над ним склонилась гурия-служанка, взяла трубку и вставила ему в рот
другую, уже дымящуюся. Абд ар-Рахман снова начал втягивать приторный дым,
голова его все сильнее кружилась, стены задвигались и наклонились...
"Землетрясение? Но почему нет шума? Нет, все это я вижу в гашишном
безумии", - подумал Абд ар-Рахман.
Пол под ним стал качаться и то проваливался, то взлетал кверху. "Мало
этих чудес, мало! Я хочу увидеть что-либо еще более необычайное". Он
повернулся на спину и отчетливо увидел, как в середине потолка
раздвинулись доски и оттуда показалась змеиная черная голова с узкими
светящимися глазами. Длинная черная шея все более вытягивалась и
свешивалась, извиваясь кольцами.
"Ядовитая змея Эфа", - решил Абд ар-Рахман. Вдруг змея сорвалась и
упала с глухим шумом, а наверху в потолке осталось ровное квадратное
отверстие, сквозь которое виднелись темно-синее небо и оранжевые звезды.
"Куда девалась змея? Самая страшная змея, несущая мгновенную смерть?"
Абд ар-Рахман приподнялся на локте и вдруг увидел, как невдалеке перед ним
поднялась плоская змеиная головка с блестящими сердитыми глазками. Змея
точно чего-то искала, поворачиваясь во все стороны и покачиваясь, тонкая и
гибкая. Их взгляды встретились. Змея поползла к Абд ар-Рахману. Огромный
рот приоткрылся, показывая два острых верхних зуба и раздвоенный
трепещущий язык...
Желая выхватить кинжал, Абд ар-Рахман осторожно протянул руку к
поясу, но нащупал только пустые ножны. "Кто похитил кинжал?" - и он закрыл
глаза, чувствуя, как легкий, тонкий язык коснулся его щек и сжатых губ...
Он снова открыл глаза. Змеиная черная головка тихо удалялась, скользя
между лежащими телами, и за ней, извиваясь, уползало длинное черное
туловище.
Бесшумная гурия вставила в рот Абд ар-Рахману новую дымящуюся трубку,
и опять он наклонил конец ее над светильником, втягивая дым, задыхаясь и
теряя сознание...
* * *
Абд ар-Рахман приходил в себя. Видения, теряя четкость, постепенно
исчезали. Кровь стучала в висках сильно и равномерно, точно тяжелые шаги
идущего человека, и сквозь клубы дыма Абд ар-Рахман увидел возле себя
сидящую на коленях девушку с грустными глазами. Облокотившись на руку, она
вглядывалась в лицо Абд ар-Рахмана и тихо шептала:
- Очнись, очнись, чужеземец! Выслушай меня! Ты богатый, сильный,
молодой, смелый. Вот я тебе приготовила новую трубку, но ты не
затягивайся, а только притворись, что куришь, сам же слушай, что я тебе
буду говорить. Вам отсюда уже не выбраться. Страшный старик придумал для
вас необычайную казнь. За дворцом, в особом дворе, находится его зверинец.
Там стоят большие железные клетки. В них посажены лев, тигр, горный
медведь, барс и две гиены. Старик любит садиться в кресло перед клетками и
наблюдать, как через отверстие наверху в клетки сбрасывают к зверям
осужденных людей. Там приготовлена одна пустая клетка для "Рыжей лисицы",
как старик называет твоего длиннобородого спутника. Старик ни за что его
не отпустит, ожидая от него исцеления. Тебе же грозит страшная смерть:
тебя бросят в клетку с гиенами, а если ты их задушишь, то будешь отдан на
растерзание тигру...
- Что же мне делать? - прошептал Абд ар-Рахман, схватив маленькую
руку, зазвеневшую серебряными запястьями.
- Спасу тебя я, если у вас обоих хватит смелости тайком покинуть
Аламут. Сегодня вы накурились гашиша, и у вас не хватит для дороги сил, но
завтра, когда стемнеет, вы навьючите верблюдов, оседлаете коней и будете
ждать меня. Я проберусь к вам, как тень, и поведу тропинкой, которую знают
немногие.
- Чем я смогу наградить тебя?
- Увези меня с собой и сделай снова свободной. Я буду верно служить
тебе, а прибыв в город Рудбар, или Казвин, где сейчас находятся монголы,
мы окажемся далеко, куда не дотянется страшная лапа "Старца Горы". Там ты
мне дашь награду, достаточную, чтобы я могла вернуться на свою родину.
- Из какого ты племени и как тебя зовут?
- Я гречанка Дафни, знатного византийского рода царей Комнинов.
Корабль, на котором я плыла, потерпел крушение около Трапезунда. Мне
удалось спастись, ухватившись за доску. Всех выплывших на берег захватили
в рабство дикие, жестокие курды. Они отвезли меня в подарок здешнему
владыке, "Старцу Горы". Но я не покорюсь! Я непокорная орлица и решила
бежать отсюда...
- Ты обретешь свободу, хотя бы это мне грозило смертью. А уверена ли
ты, что нас не заметят часовые?
- Старый убийца сегодня запил и будет пьянствовать, как обычно, семь
дней, от пятницы до пятницы. За это время все в Аламуте тоже будут пить и
курить гашиш. Я постараюсь, чтобы каждый получил вдвое больше вина и
гашиша. Не теряйте времени и готовьтесь к бегству. Завтра вечером мы
двинемся в путь!..
* * *
...Дафни оказалась права. На другой день ночью, когда весь Аламут,
начиная со своего грозного владыки, "Старца Горы" Ала-ад-Дина и кончая
последним погонщиком мулов и часовым, лежал одурманенный волнами гашиша,
наслаждаясь картинами неземного блаженства, - Дафни незаметно вывела
маленький караван посланцев багдадского халифа на тайную тропинку, и
путники углубились в горы, держа путь на север, к устью великой реки
Итиль, где была ставка татарского хана...
1946 (?)
ИСТОЧНИК ПОЛУЧЕНИЯ ТЕКСТА И ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Ян В.
Собрание сочинений в четырех томах. Том 3. Исторические романы:
Батый; К "Последнему морю". Рассказы: В орлином гнезде "Старца Горы";
Возвращение мечты; Три счастливейших дня Бухары; Что лучше? / От
составит. М. В. Янчевецкого. - М.: Правда, 1989. - 528 с, 4 л. ил.
(Библиотека "Огонек")
84 Р7 Я60
Собрание сочинений выходит под редакцией председателя Комиссии по
литературному наследию В. Яна Н. Т. Федоренко.
Составление и подготовка текста М. В. Янчевецкого.
ИБ 1970
Редактор тома Е. А. Ромашкина.
Оформление художника А. А. Шпакова.
Технический редактор В. Н. Веселовская.
Индекс 70579
__________________________________________________________________________
Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 20.04.2001
О найденных в тексте ошибках сообщать: mailto:vgershov@chat.ru
Новые редакции текста можно получить на: http://lib.ru/~vgershov