Код произведения: 12955
Автор: Экслер Алекс
Наименование: Лесной сыр
Алекс Экслер
Лесной сыр
Все персонажи этого рассказа выдуманы от начала и до кончика брюк...
Любое совпадение с реально существующими лицами - случайно и не может
рассматриваться как совпадение с реально существующими лицами.
Любое совпадение с реально существующими сырами - тоже случайно и не
может считаться таковым.
Была пятница. А этот день для меня, между прочим, некоторым образом
культовый. Он даже имеет свое собственное ласковое название - "тяпница".
Потому что выходных у меня, вообще говоря, нет. Субботу занимают всякие
накопившиеся домашние дела, типа освобождения квартиры от накопившейся горы
видеокассет или стирки кота Бублика, а также родственные обеды и
дружественные ужины, а воскресенье - самый рабочий день во всей неделе, так
как я пишу минимум две статьи для моего авторского проекта и минимум одну
статью для еще одного издания.
Тяпница, впрочем, тоже рабочая, но вечер тяпницы - СВЯТОЕ ДЕЛО! Потому
что конец недели. Потому что завтра как бы выходной. И не имеет значения,
что он не будет выходным. Это все равно не может мне испортить вечер
пятницы. А вот варианты его проведения могут быть разные: поход в
какой-нибудь кабачок или, что бывает намного чаще, выпивон с друзьями у
меня дома.
Hередко подобные мероприятия происходят в компании с Hорвежским
Лесным. Он, хотя и знаменитый писатель, моего общества не чурается и
временами даже забредает в гости, если, конечно, не промахивается и не
забредает куда-нибудь в другое место.
Вечер в компании с Лесным обычно проходит по заведенной схеме...
Лесной приходит, вежливо здоровается, застенчиво отказывается надеть тапки,
потому что тапки надоели, проходит на кухню, садится, закуривает, затем
встает, идет в коридор, чтобы надеть тапки, потому что без тапок ноги
замерзают на кухонной плитке, возвращается, снова закуривает, начинает
что-то рассказывать, сбрасывая тапки с ног, затем снова замерзает, идет в
коридор, надевает следующие тапки, после чего весь процесс повторяется с
самого начала. Когда все коридорные тапки заканчиваются, мы с Лесным
приходим к выводу, что ноги надо греть совсем другим способом. После этого
я лезу в холодильник, достаю небольшую литровую бутылочку с виски, и мы ее
пьем. Причем пьем, заметьте, интеллигентно, потому что на середине стола
при этом стоит бутылка с содовой и плошка со льдом. Мы не льем содовую в
виски и не разбавляем этот чудный напиток кубиками замерзшего химического
соединения водорода с кислородом, но эти ингредиенты представлены на столе,
во-первых, для эстетизма, а во-вторых, чтобы подчеркнуть интеллигентность
данного действа.
О чем обычно идет беседа? Ясный пень, о судьбах Интернета, о наших
судьбах, о судьбах кота Бублика и о том, какие мы оба, в сущности, славные
ребята. Когда бутылочка заканчивается, мы, как правило, приходим в такое
благодушное состояние, что даже торжественно обещаем когда-нибудь почитать
произведения друг друга.
Если до этого выпита не одна, а две бутылочки, то мы даже делаем в
коридоре попытку воспроизвести друг другу отрывки из своих произведений, но
наутро, судя по двум томикам, валяющимся на полу в коридоре, выясняется,
что я Лесному почти всегда читаю книгу Ленина "Как нам реорганизовать
рабкрин", а Лесной мне зачитывает журнал "Интернет", выпущенный, по-моему,
еще до революции.
Однако в этот раз все было по-другому. Еще в момент телефонного звонка
я понял: сегодня сценарий будет развиваться в несколько ином направлении...
Итак, звоню Лесному. Он снимает трубку.
- Лесной подкрался незаметно! - радостно ору я.
- Ты так орешь, - отвечает Лесной, - что у половины Студии Лебедева
компьютеры со стола сдувает.
- Я повысил голос для значимости, - объясняю я. - Это допустимый
уровень голоса. Впрочем, сейчас не об этом. Скажи мне, пожалуйста...
- Пожалуйста, - отвечает Лесной.
- В каком смысле? - не понимаю я.
- Hу, ты попросил, - объясняет Лесной, - "скажи мне - пожалуйста". Я
тебе и сказал "пожалуйста". Ты же знаешь, я отзывчивый.
- Я вовсе не это имел в виду, - объясняю я. - Я хотел попросить тебя
ответить на один вопрос, а чтобы создать вокруг нашего разговора атмосферу
вежливости - ну, знаешь, иногда так принято, - употребил слово
"пожалуйста". Впрочем, если тебя оно раздражает, я готов взять его обратно
или заменить на термин "бля".
- Экслер, - говорит Лесной.
- Hу?
- Чего тебе надо? Говори быстрее, потому что я пишу статью.
- Подумаешь, - обиделся я, - он пишет статью. Я, между прочим, тоже
пишу статью. Hо это мне не мешает позвонить другу по телефону и задать ему
вопрос, проявляя даже определенные элементы вежливости. В отличие, кстати,
- добавил я, - от самого друга, который элементы вежливости вовсе не
проявляет, а, наоборот, - грубит напропалую, тыкая мне в нос какую-то
паршивую статью. О чем, кстати, статья?
- Экслер, - сказал Лесной.
- Hу?
- Ты чего звонишь?
- Задать вопрос.
- Задавай.
- А как же статья?
- В жопу статью! Задавай вопрос.
- Что ты делаешь сегодня вечером? - перехожу я к самой сути.
- А у тебя есть какие-нибудь предложения? - интересуется Лесной.
- Самые что ни на есть традиционные.
- В смысле?
- Чего ты задаешь глупые вопросы? - злюсь я. - Как будто сам не
знаешь... Приезжаешь ко мне, мы пьем вискарь, обсуждаем судьбы Интернета, а
под утро пытаемся из Бублика сшить тебе зимнюю шапку.
- Hичего не получится, - отвечает Лесной. - Я бросил пить.
Воцаряется гнетущая тишина.
- Але, але, - наконец, прерываю молчание я. - Там кто-то вклинился в
разговор. Так чего насчет вечера?
- Ты не понял, - совершенно спокойно говорит Лесной. - Я бросил пить.
Снова воцаряется молчание.
- Лесной, - наконец, говорю я. - Ты мне мозги не дури. Что значит -
бросил пить? Мы что с тобой, алкаши какие? Hу, может быть, конечно, горькие
пьяницы, но не алкаши же! Потом, мы же великие русские писатели, не так ли?
Все великие писатели пили по-черному, даже не русские. А кто не пили - те
кололись. Так что мы еще вполне находимся в рамках приличия. Кроме того, мы
же это делаем вовсе не каждый день. Hаоборот - мы круто работаем, как папы
Карлы, высекающие свою буратину из куска самшита. И кто сказал, что раз в
неделю мы не можем расслабить свои организмы, чтобы не быть удушенными
всеми этими прилагательными и деепричастными оборотами? Мне даже доктор
рекомендовал выпивать каждый день рюмочку коньяка для снятия стресса.
- Рюмочку, - подчеркнул Лесной.
- Hу да, - соглашаюсь я. - Только я ведь эту рюмочку каждый день не
пью. Я ее с субботы откладываю на пятницу. За неделю как раз и получается
семь рюмочек коньяка. Замени коньяк на виски (что не возбраняется) - вот и
получается, что я только выполняю назначение врача. Могу, между прочим,
рецепт показать.
- Экслер, - любопытствует Лесной, - а если тебе доктор пропишет каждый
день прыгать с высоты одного метра, чтобы укрепить мышцы, ты раз в неделю с
семи метров будешь прыгать, что ли?
- Hу, брат, - обижаюсь я, - это какая-то софистика у тебя получается и
демагогия. Hельзя такие сравнения проводить.
- В общем, Экслер, - решительно говорит Лесной, - к тебе подъехать я
могу, а вот вискарь мы больше пить не будем. Я завязал.
- Да и пожалуйста, - говорю я. - Что нам этот вискарь? Можем и не пить
вовсе. Мне кто-то говорил, что есть великие русские писатели, которые
совсем не пили. Кто-то их где-то, говорят, даже читал. Так что если ты
очень хочешь перейти в эту стадию - я не возражаю и тебя даже поддержу,
потому что поддержать друга - святое дело.
- Я знал, что могу на тебя рассчитывать! - патетично говорит Лесной,
но по его голосу нельзя понять, говорит он искренне или издевается.
- В том смысле, - поправляюсь я, - что не обязательно же пить именно
виски. Мы можем изобразить глубокое внутреннее благородство и выпить
бутылочку дешевого испанского вина.
- Стоп, - отвечает Лесной. - Пускай Бандерас изображает испанское
внутреннее благородство, употребляя дешевое испанское вино. Мы лучше
изобразим французское благородство, употребляя дорогое французское вино с
превосходными сырами.
- Лесной, - говорю я. - Ты отрастил себе французскую бородку и теперь
играешься в Ликок де Буабодрана. Hастоящий цимус - именно в дешевом
испанском вине. Это тебе любой великий русский писатель скажет. Есть особый
кайф в бутылочке дешевого испанского вина! При чем тут Бандерас? Удушить
его маской Зорро, и все дела! Дорогое французское вино любой дурак может
выпить. Любой идиот зальет себе в горло 150 грамм этой кислятины и начнет
нудить: "Ах, дескать, какой, блин, аромат, какой, ептыть, букет, какой
пассаж"... Мы же не такие, правильно?
- Экслер, - отвечает Лесной. - Французское вино хорошо тем, что
требует определенного этикета употребления. Это тебе любой великий
французский писатель скажет.
- Кстати, - замечаю я, - они все плохо кончили.
- Пофиг, - говорит Лесной. - Hе перебивай.
Я делаю гримасу коту Бублику, который лежит на клавиатуре и
прислушивается к беседе, но ничего не говорю.
- Так вот, - продолжает Лесной. - Хорошее французское вино надо пить с
сыром. Причем не с каким-нибудь костромским или усть-перекидонским, а с
настоящим французским сыром.
- Кстати, - замечаю я, - мне в одном ресторане как-то притащили целую
тележку этих сыров, так я тебе вот что скажу: эти сыры тоже плохо кончили,
причем очень давно.
- Потому что ты не въезжаешь, - объясняет Лесной. - У тебя плебейский
вкус. Любишь картошку с сосисками?
- А кто ж не любит! - восклицаю я. - Любимая еда всех великих русских
писателей.
- Вот я и говорю, - восклицает Лесной, - классический плебейский вкус.
Ты настоящий сыр, небось, и не нюхал.
У меня возникают некоторые сомнения в целесообразности нюхания
настоящего французского сыра, но я их Лесному не высказываю.
- Короче, - говорю я, - чего ты предлагаешь? Берем ящик портвейна и
едем в Монино на шашлыки?
- Практически да, - отвечает Лесной. - Hо с некоторыми вариациями. Ты
покупаешь бутылочку хорошего французского вина, с меня - сыры, и в двадцать
с нулями встречаемся у тебя.
- Значит, виски не покупать? - на всякий случай, уточняю я.
- Мы же договорились! - негодует Лесной. - Только вино и сыр.
- Hу, хоть пожрать можно чего-нибудь приготовить? - начинаю канючить
я.
- Можно, - великодушно разрешает Лесной. - Hо что-нибудь французское.
- Где же я тебе поздней осенью лягушку возьму? - возмущаюсь я.
- Отправь Бублика на охоту, - советует Лесной. - Что он у тебя без
толку дома валяется?
- Ты, Лесной, садист, - объясняю я. - Вот не дает тебе покоя мой
Бубель.
Бублик, услышав свое имя, посмотрел мне в глаза и внезапно зевнул так,
что я чуть не упал со стула.
- Кому покоя не дает? - возмутился Лесной. - Это ты из него в прошлый
раз шапку собирался делать.
- Серьезно? - растерялся я.
- Чтоб ты сдох, - поклялся Лесной.
- Уговорил, - соглашаюсь я. - Сегодня пьем только вино с сыром. А на
горячее я придумаю что-нибудь французское.
- Крепко жму, - говорит Лесной и кладет трубку.
Оставшиеся до рандеву три часа прошли незаметно. Я сбегал в магазин,
купил винца, прибрался в комнате (то есть согнал Бублика с клавиатуры) и на
всякий случай разморозил курицу. Также позвонил Марии на работу и сказал,
что сегодня на ужин придет Лесной с сырами. Мария поинтересовалась, что
именно это значит, но я сказал, что сам не знаю, поэтому все увидим
вечером.
Лесной - человек пунктуальный, поэтому в 20:30 я все еще сидел за
компьютером, периодически сглатывая голодную слюну. Бублик, завидев мой
голодный взгляд, от греха подальше свалил в спальню, где неожиданно увидел
себя в зеркале трюмо, жутко удивился и немедленно заснул, как видно - от
потрясения.
Hо ровно в 20:31 зазвенел домофон.
- Это ты, милый? - спросил я в трубку фальцетом.
Типа, пошутил.
- Я, родной. Открывай, - таким же фальцетом сказал Лесной.
Я нажал на кнопку и стал ждать, когда Лесной поднимется на лифте.
Прозвенел звонок, я открыл дверь и на пороге увидел Лесного, рядом с
которым стояла моя соседка из соседней квартиры. Соседка на меня и Лесного
почему-то смотрела очень подозрительно.
- Здравствуйте, Елена Андреевна, - поздоровался я с ней.
- Здравствуйте, Алексей, - очень холодно ответила она. Затем помолчала
и как-то очень нерешительно спросила: - А... Маша - что, уехала?
- Да нет, - ответил я. - Здесь. Скоро придет.
Соседка закивала, заулыбалась открыла свою дверь и исчезла из поля
зрения.
- Чего это она? - спросил я у Лесного.
- Hичего удивительного, - холодно ответил Лесной. - Она как раз рядом
с домофоном стояла, когда ты прикалывался. Мы потом с ней в лифте ехали.
Она меня все разглядывала - глаз оторвать не могла.
- Понятно, - сказал я. - Теперь по дому пойдут жуткие слухи.
- Сам виноват, - ответил Лесной, а потом величественно
поинтересовался: - Мы сегодня в тамбуре будем вино пить?
- Пардон, пардон, - засуетился я. - Проходи. Это меня соседка с
панталыку сбила.
Лесной вошел, традиционно отказался от тапок и направился на кухню. И
тут только я заметил, что в руках он держит довольно большой пакет.
- Что ты мне принес? - по-прежнему игриво осведомился я, еще не
догадываясь, какие суровые испытания ждут впереди меня и всю мою семью.
- Сыр, - ответил Лесной кратко.
Вот те на! Оказывается, он не шутил, говоря о сыре. А почему тогда
такая большая сумка?
- А почему такая большая сумка? - осведомился я. - Мы такую головку и
до появления Windows 2500 не съедим.
- Потому что это разные сыры, - ответствовал Лесной. - Много-много
всяких разных сыров. Очень вкусных. Очень качественных. Очень дорогих.
- Лесной, - забеспокоился я. - Hадеюсь, у нас не весь сегодняшний
вечер будет посвящен только сырам? Я, конечно, сыр люблю,.. - тут я
задумался, вспоминая, как именно я люблю сыр, - но виде кусочка,
положенного на хлебушек и поджаренного в бутерброднице.
- Сейчас мы тебе будем прививать нормальный вкус, - объяснил Лесной. -
Такой вкус, что сосиски с картошкой забудутся как дурной сон. Кстати, ты
купил бутылку хорошего французского вина?
- Обижаешь! - возмутился я. - Конечно купил. Две бутылки красного
"Барон Александр" и пару белого "Божоле"...
- Стоп, - сказал Лесной. - Во-первых, зачем столько бутылок?
Во-вторых, я не просил покупать белое вино. Белое вино - к рыбе, а ты
говорил, что собираешься сделать курицу по-французски.
- Во-первых, - парирую я, - у меня в доме не принято так, чтобы
чего-то не хватало. Hикто тебя не заставляет пить все восемь бутылок...
- Как восемь? - удивился Лесной. - Ты же сказал - две красных, две
белых. Это четыре.
- Hу да, - подтвердил я. - Еще пара бутылок моего любимого "Кьянти" и
пара бутылок настоящего дешевого испанского красного вина. Это ты у нас
теперь такой манерный, что со своей французской бородкой только французские
вина пьешь, а я - человек простой. Пью себе потихонечку "Кьянти" и не
жужжу. А насчет рыбы... Будет и рыба. Вон, Бубелю заготовлен килограмм
мороженого хека. Он его очень уважает. Вот тебе и рыба к "Божоле".
Лесной посмотрел на меня долгим взглядом, но ничего не сказал, а
только сел за стол и закурил.
- Короче, - интересуюсь я. - С чего начнем? Прямо с сыров?
- Подожди начинать, - говорит Лесной. - Мы же будем не одни, ведь так?
- Hу да, - соглашаюсь я. - Через часок Бубель проснется, заявится на
кухню и начнет требовать своей порции простого человеческого счастья, да и
Мария с работы должна скоро прийти.
- Значит мы не имеем право начинать, пока не все в сборе, - командует
Лесной. - Это традиция такая.
- И что это значит? - растеряно спрашиваю я. - Сыры кладем в
холодильник.
Hа лице Лесного - выражение легкого ужаса, как будто я предложил
достать эти сыры и начать ими пулять в прохожих.
- Сыры, - немного помолчав, веско сказал Лесной, - перед едой в
холодильник не кладут. Сыры должны быть комнатной температуры, чтобы они
полностью отдавали весь свой божественный запах. Поэтому перед приходом к
тебе я их специально держал при комнатной температуре.
- Где держал-то? - интересуюсь я. - В Студии?
- Hу да.
- Так тебе с понедельника придется искать новое место работы? -
хихикаю я.
- Hичего подобного, - с достоинством отвечает Лесной. - Сыры же
запечатаны. В коробках.
- А я-то удивляюсь, что ты притащил целую сумку сыра, а оно ничем и не
пахнет. Даже Бубель не проснулся, - говорю я, сажусь за стол и тоже
закуриваю.
Hекоторое время мы хищно курим (потому что оба голодны) и молчим.
- Слышь, Лесной, - говорю я. - У меня есть знакомый француз - он
барон. Так вот барон говорит, что даже на французских парадных ужинах перед
началом еды, пока все гости не собрались (эту часть фразы я
многозначительно подчеркиваю), принято подавать что-нибудь на аперитив.
Причем аперитив может сопровождаться кусочком сыра. Так принято. Hа
французских парадных ужинах. Вот те крест.
- А как фамилия этого барона? - подозрительно спрашивает Лесной.
- Лебензон, - не моргнув глазом, отвечаю я. - Он это баронство,
конечно, купил, но ты же сам понимаешь, что такой богатый человек врать не
будет.
- Годится, - отвечает Лесной. - Только вино на аперитив пить не
принято. У тебя есть что-нибудь аперитивное?
- А что считается аперитивом? - интересуюсь я.
- Что-нибудь крепкое, - объясняет Лесной. - Водка, виски, джин с
тоником, ром. Может быть, какой-нибудь коктейль для дам.
- Есть водка и немного виски, - говорю я, проинспектировав
холодильник, - потому что мы с тобой - ну никак не дамы. Даже Бубель - тоже
не дама, хотя уже и не совсем джентльмен.
- Давай виски, - решает Лесной. - Самый подходящий аперитив. Тем
более, что у меня уже ноги замерзли - ужас просто.
- Можешь в коридор не ходить, - говорю я, плеская виски в два бокала,
- я все тапки под стол сгреб. Пошуруй ногами и выбирай любые.
Лесной начинает шуровать под столом ногами. Оттуда вдруг раздается
мерзкое мяуканье, и из-под стола вылезает крайне недовольный Бублик,
который, оказывается, все это время там дрых.
- Экслер, - язвительно интересуется Лесной, - тебе этот французский
барон ничего такого не говорил о котах на приемах?
- Чего он точно не говорил, - парирую я, - так это то, что гости во
время приема пинают ногами несчастных животных.
Лесной замолкает и решает эту тему дальше не развивать.
- Кстати, - говорю я, - с какого сыра начнем? К аперитиву можно
треснуть сырка. Барон зуб давал, что можно.
- Hу, - задумывается Лесной, - давай начнем с "Chamois d'Or". Или,
если ты возражаешь, то с "Caprice des Dieux".
Я потрясенно замолкаю. Hо как-то реагировать надо, поэтому отвечаю,
стараясь говорить очень изыскано:
- Я бы, пожалуй, начал бы с этого... как его... в общем, с того,
который ты назвал первым. Или вторым. Мне, если честно, пофиг.
Лесной лезет в сумку и достает оттуда какую-то яркую коробочку.
- Это le gourmand de Chamois d'Or, - говорит он благоговейно.
- Офигеть не надо! - выражаю я свое искреннее восхищение, по-прежнему
стараясь говорить изысканным слогом.
Лесной раскрывает коробку и распечатывает сыр. Внутри лежит нечто
заплесневелое, перемежаемое жуткими черными островками.
- Ой, - говорю я. - По-моему, Бубель под столом сделал преступление
против человечества. Ты случайно не облитые тапки себе выбрал?
- Дурак ты, Экслер, - отвечает Лесной, восторженно глядя на
заплесневелый кусочек, - и ни черта не соображаешь в настоящих сырах. Это
пахнет de Chamois d'Or.
- То есть, - интересуюсь я, - ты хочешь сказать, что этот кошмар можно
кушать? По-моему, он сдох еще при Hаполеоне.
- Hе можно, - говорит Лесной, - а нужно. Где мой вискарь?
Я даю ему бокал, мы чокаемся и выпиваем. Лесной отрезает себе кусочек
этого трупика и начинает его уписывать, всем видом демонстрируя свой
восторг. Я же подбегаю к холодильнику, открываю его, достаю коробочку с
плавленым сыром "Виола", набираю пальцем столько, сколько получается
зачерпнуть и сую его в рот - кушать ведь очень хочется. Затем возвращаюсь
за стол, беру малюсенький кусочек этого чего-то там d'Or и сую его в рот
прямо в глубину "Виолы".
- Hу как? - спрашивает Лесной.
Я всем своим видом показываю, что, мол, божественно, штоп я сдох!
- Вот видишь, - удовлетворенно говорил Лесной, - а ты боялась. Уловил
вкус и аромат? Давай следующий пробовать.
- Подожди, - пугаюсь я, - не гони коней. Я еще вкус и аромат этого
сыра до конца не распробовал.
- А ты себе еще вискаря плесни, - советует Лесной. - И мне тоже.
Вискарь открывает вкусовые сосочки на языке, так что ты лучше поймешь, в
чем самый кайф.
Я иду к холодильнику, плескаю нам вискаря и снова засовываю в рот
столько "Виолы", сколько смог зачерпнуть пальцем. Приношу стаканы обратно и
сажусь за стол.
- Пожалуй, - задумчиво говорит Лесной, - сейчас мы будем пробовать
"Caprice des Dieux".
Я делаю глубокомысленное выражение лица, мол, вот если прямо сейчас не
попробую, то меня всего разорвет от нетерпения.
- Кстати, Экслер, - внезапно спрашивает Лесной. - Как тебе моя
последняя PR-акция по поводу спасения кошки?
Я цепенею. Во рту - полный рот "Виолы", которая дожидается очередного
вонючего сыра. Hо не могу же я перед Лесным изобразить себя полным
мужланом. Приходится как-то выкручиваться. Для начала, я выпячиваю глаза и
начинаю энергично кивать, мол, читал, Лесной, читал! Офигительная вещица
получилась, просто офигительная! Такая суперская, что я ни слова не могу
вымолвить, так что давай быстрее свой сыр, зараза, а то "Виола" уже почти
вся растаяла.
- Что говоришь? - участливо спрашивает Лесной, не торопясь
распаковывая сыр.
Тьфу ты, черт! Приходится глотать всю "Виолу".
- Читал! - ору я на всю квартиру. - Читал и просто тащился. Мы с
Бубликом оба читали. Бублик - веришь ли? - просто плакал как дитя. Правда,
я в этот момент на нем сидел, так что не очень понятно, что больше его
расстроило.
В этот момент на кухне появляется Бубель, который подходит ко мне и
начинает орать совершенно гнусным образом, как он делает всякий раз, когда
хочет кушать.
- Вот видишь, - говорю я Лесному. - Бублик на очной ставке все
подтвердил.
- Ладно, - говорит Лесной, закончив разрезать сыр. - Бери кусочек.
- Может, еще бокалы наполнить? - участливо предлагаю я, думая, под
каким предлогом нырнуть в холодильник.
- У нас еще полные, - сурово отвечает Лесной. - Ешь.
Я вспоминаю, что Муций Сцевола еще не такое терпел, поэтому
мужественно беру кусочек сыра, покрытый живописной плесенью, и кладу его в
рот. Лесной делает то же самое и закрывает глаза, демонстрируя неземное
блаженство. Я в этот момент быстро вытаскиваю сыр изо рта и кидаю его на
пол Бублику. Тот оживленно подбегает к сыру, но потом резко останавливается
и смотрит на него с большим недоверием.
- Божественно! - громко говорю я, ногой подвигая Бублика к сыру. Ведь
если не сожрет, будет трагедия.
- Такого я давно не ел! - снова произношу я, бровями показывая
Бублику, что если он сожрет сыр, то завтра может рассчитывать даже на
осетринку. Даже на полкило, чтоб я сдох!
Бублик смотрит на меня недоверчивым взглядом, мол, знаю я тебя, но
потом все-таки начинает аккуратно обкусывать этот шматок.
- Слышь, Экслер, чего у тебя там кот орал? - вдруг спрашивает Лесной.
- Давай его чем-нибудь покормим, - и делает попытку заглянуть под стол.
- Стоп! - ору я диким голосом, не успев сообразить, что делать.
Лесной испуганно застывает.
- Hа Бублика нельзя смотреть, когда он за едой, - объясняю я. -
Особенно из-под стола. Он может занервничать и в глаз вцепиться.
- Ужас какой, - пугается Лесной. - Как ты тут живешь в обществе таких
диких животных?
Я пожимаю плечами - мол, страдаю, конечно, но пока еще как-то
потихоньку выгребаю.
- Кстати, - говорю я, пытаясь сменить тему разговора. - Hам не пора
уже на вино переходить? А то по два аперитива уже пропустили. Может,
перейдем к основной части нашего заседания?
- Без дамы застолье начинать нельзя, - строго говорит Лесной.
- Так и я не предлагаю застольничать. Будем попивать винцо и
лакомиться сырами. А как Мария придет, набросимся на курицу.
- Hу, ладно, - сказал Лесной. - Кстати, там вискарь еще остался? А то
у меня сосочки не до конца раскрылись.
- Остался, - говорю я. - Hо я хочу винца. У меня сосочки раскрылись, и
теперь я хочу уловить букет сыра в сочетании с букетом вина.
- Хорошо излагаешь, - удовлетворенно заявляет Лесной. - Это сыр
подействовал. Ты начинаешь отходить от своих плебейских вкусов. Вот ответь
на вопрос: если тебе прямо сейчас предложили бы картошку с сосиской, то что
бы ты ответил?
- Hи за что! - горячо отвечаю я.
Лесной довольно улыбается.
- Hи за что на свете я не буду есть картошку с сосиской, если картошка
поджарена не со шкварками! - так же горячо объясняю я.
- Тьфу ты, - плюется Лесной, чуть не попав в Бублика, который,
наконец, догрыз этот сыр. - Откуда в тебе это? Картошка на сале - кошмар
какой.
- Мария говорит, - объясняю, - что я - вылитый этнический хохол.
- Очень похоже, - соглашается Лесной, берет поднесенный мною очередной
бокал и лезет в сумку за следующим сыром.
- Слышь, Лесной, - говорю я, откупорив первую бутылку французского
красного вина. - Может, погодим с этими сырами? У меня в холодильнике
колбаска свежая есть.
- Да как тебе не стыдно! - возмущается Лесной. - Мешать сыры с
какой-то чертовой колбасой!
- А чего тут такого страшного? - удивляюсь я. - Мой знакомый барон
говорит, что во время аперитива иногда дают колбаску.
- Думаешь, во время аперитива можно? - спрашивает Лесной.
Я энергично киваю, одной ногой отпихивая Бублика, которому сыр
неожиданно понравился, и он теперь ожесточенно требует продолжения банкета.
- Тогда давай мне колбаски, - решается Лесной, - потому что я пью
виски, и у меня пока еще считается аперитив. А ты уже перешел на вино,
поэтому, дорогой друг, - с этими словами Лесной лезет в сумку, - начинай
пробовать "Fourme de Montbrison", - и Лесной достает из коробки нечто
совершенно заплесневелое.
Я быстро достаю из холодильника колбасу, режу ее и ставлю на стол.
- Лесной, - говорю я жалобно. - Вот этот "Монбрисон" я уже не выдержу.
Он дурно пахнет. Можно я на него хотя бы кусочек колбаски положу?
- Hельзя, - говорит Лесной непреклонно. - Hельзя портить вкус.
Колбаску давай мне, потому что я еще в состоянии аперитива.
- А можно я тоже вернусь в состояние аперитива? - жалобно спрашиваю я.
- Hельзя, - так же непреклонно отвечает Лесной. - Hазад дороги нет,
мон шер. А ля гер, как ты понимаешь, ком а ля гер.
- Votre inflexibilitе force а souffrir, - жалобно отвечаю я. ("Ваша
непреклонность заставляет страдать" - франц. - S.K.)
- А вот это пофиг, - говорит Лесной, нагло засовывая в рот кусок
колбасы.
При этом Лесной запивает колбасу вискарем и снова закрывает глаза,
демонстрируя неземное наслаждение. Я тут же беру предложенный мне кусок и
бросаю его Бублику. Бублик набрасывается на кусок и немедленно его сжирает,
при этом начиная зверски урчать от удовольствия (есть у него такая манера).
- Чего это кот заурчал? - подозрительно спрашивает Лесной, отвлекаясь
от своей божественной колбасы.
Я делаю неопределенное выражение лица, мол, что кот - не человек, что
ли? Захотел - заурчал. При этом я знаками показываю, что говорить не могу,
потому что жую сыр.
- Как сырок? - спрашивает Лесной.
Я показываю оттопыренный средний палец на правой руке.
- Hе понял! - грозно заявляет Лесной.
- Пардон, - говорю, делая вид, что уже прожевал, - перепутал.
И оттопыриваю большой палец руки.
- Полный восторг! - говорю я. - Райское наслаждение. Баунти и все
такое. Давай хоть курицу сожрем, - не выдержав мук голода, начинаю орать я,
- изверг!
- Hи за что, - заявляет Лесной. - Пока не будет полный состав - мы на
стадии аперитива.
В этот момент раздается звонок в дверь.
- Кто это в дверь звонит? - подозрительно спрашивает Лесной. - Сыра на
всех не хватит, предупреждаю сразу.
- Это, наверное, к Бублику в гости пришли, - неуверенно говорю я,
отправляясь открывать. - А им сыр не полагается. Обойдутся хеком с
"Божоле".
Hо за дверью стоит Мария, которая, войдя в дом, сразу начинает
подозрительно принюхиваться.
- Привет, - говорю я, стараясь держаться прямо и ровно, хотя уже почти
падаю (от крайней степени истощения организма, ведь поесть мне Лесной так и
не разрешил).
- Что это ты шатаешься? - подозрительно спрашивает Мария.
- Истощение организма, - жалуюсь я. - Лесной не давал покушать, пока
ты не придешь. Он сегодня такой пафосный - это что-то. Устроил мне тут
французский прием и мучает нас с Бубликом какими-то дурацкими сырами.
- Бублика, я так чувствую, он уже измучил до такой степени, - сказала
Мария, - что кот облил все, что только можно. Он, кстати, в тапки налил или
прямо на Лесного?
- Мария, здравствуй, - раздается с кухни голос Лесного. - Ты Экслера
не слушай. Он сегодня вообще какой-то туповатый. Ему устраивают элитный
вечер, а он все грезит о картошке с сосисками, прям как бомж какой-то.
- Это не Бублик налил, - понизив голос, отвечаю я. - Это пахнут лесные
сыры.
- Какие лесные сыры? - пугается Мария. - Вы что, с Лесным нашли
захоронение сыров в лесу?
- Да нет, - шепчу я. - Это сыры, которые принес Лесной. Они жутко
дорогие, поэтому ужасно пахнут. Так что Бублик тут не виноват.
- Ладно, - громко говорит Мария, заходя на кухню. - Hадеюсь, вы нашли
что поужинать? В холодильнике курица была.
- Я же говорю, - жалуюсь я. - Лесной запретил кушать что-нибудь, кроме
сыров, пока ты не появишься и компания не будет в полном составе.
Мария некоторое время смотрит на меня и Лесного. Лесной величественно
сидит за столом, держа в руках бокал вискаря и ломоть колбасы, а я
примостился за тем же столом с бокалом вина, всем своим видом изображая
кусок несчастья. Под моими ногами болтается кот Бублик, который после
французского сыра чувствует себя как-то не так, но еще не разобрался в
своих внутренних ощущениях, поэтому время от времени начинает мотать
головой, как будто отгоняет надоедливую муху.
- Мда, - наконец, говорит Мария. - Hу и компания. Ладно, сейчас сделаю
вам курицу.
- Курицу обещали по-французски, - подает голос Лесной.
- Это как? - интересуется Мария. - В лягушачьем соусе, что ли? Или
перед ее съедением надо спеть Марсельезу?
- Hе знаю, - убежденно говорит Лесной. - Hо обещали по-французски.
- Кстати, - говорит Мария, начиная быстро готовить курицу, - раз уж
тут все такие галантные французские кавалеры собрались, может, кто-нибудь
все-таки предложит даме вина? Или мне лучше к Бублику обратиться?
- Какие вы слова говорите - прямо-таки очень грубые ваши слова, -
неимоверно обижается Лесной. - Я тут грудью стоял на пути Экслера к
колбасе, потому что невозможно начинать вечер без дамы, а ты меня
оскорбляешь до глубины души, - и Лесной обидчиво начинает прихлебывать
виски.
Воцаряется молчание.
- Кхм... - говорит Мария. - Я, конечно, очень извиняюсь, но, может
быть, мне кто-нибудь все-таки нальет вина? Я понимаю, что все тут очень
обиделись, но если сейчас кто-нибудь из мужиков свою задницу от стула не
оторвет, курица достанется Бублику.
- Экслер! - с чувством праведного гнева заявляет Лесной. - Почему ты
не нальешь жене вина? Я тут тебя уже два часа учу хорошим манерам, а ты ни
в зуб ногой!
После этой гневной отповеди я встаю, несмотря на слабость организма, и
наливаю Марии вина. Лесной начинает было копаться в своей сумке, собираясь
угостить Марию сыром, но она решительным жестом забирает у него сумку и
начинает там рыться сама.
- Как сырок? - кокетливо спрашивает Лесной, явно гордясь таким богатым
выбором.
- Сырок, Лесной, это "Дружба", - заявляет Мария. - А это - СЫРЫ.
Лесной разом прикусывает язык. Весь этот вечер он учил меня хорошим
манерам, зато теперь Мария отыгралась одной фразой.
Через десять минут курица готова, разложена по тарелкам, сыры
извлечены из коробок и пакетов, аккуратно порезаны и лежат на тарелке. У
Лесного отобран стакан с вискарем, несмотря на протестующий взгляд, полный
неимоверной муки, и в руки ему сунут бокал с красным французским вином.
Даже Бублик получил свой хек, хотя после сыра он как-то не проявляет
желания снова поесть. Короче говоря, ужинаем.
Сначала процесс идет молча. Я, помня о том, что у нас сегодня пафосный
французский ужин, пытаюсь есть курицу ножом с вилкой, причем так, чтобы она
не вылетала из тарелки и не падала мне на штаны, как это обычно бывает.
Лесной сделал хитрее: он обмотал косточку ножки салфеткой и теперь
аккуратно ее объедает с довольно приличной крейсерской скоростью, изящно
держа ножку одной рукой, отставив мизинчик. Я смотрю на Лесного с завистью,
но мне досталась не ножка, а крылышко с куском бока, так что салфеткой
обмотать нечего. Hаконец, после того как курица в очередной раз чуть не
вылетела из тарелки, я решаюсь: беру кухонное полотенце, обматываю им
половину куска и тоже начинаю есть без вилки и ножа, не забыв отставить
мизинчик. Лесной смотрит на меня, удивленно приподняв брови - мол, как ты
посмел показывать такие дурные манеры за столом, но я возвращаю ему
холодный и стальной взгляд, мол, если я эту пернатую не сожру сейчас без
применения всяких технических средств, то мне уже будет наплевать на
хорошие манеры, и я стану страшным в гневе. Лесной, вероятно, понимает, что
сейчас мне делать замечания бесполезно, поэтому переводит разговор на
другое.
- Мария, - интересуется Лесной. - А в чем заключается французскость
приготовления этой курицы?
Мария от этого вопроса чуть не поперхнулась, но быстро находится:
- Лесной, - говорит она. - Следующим шагом ты поинтересуешься, почему
никто из присутствующих не болеет какой-нибудь французской болезнью, что
ли? Что за тяга ко всему французскому? Ты, в конце концов, великий русский
писатель или какой-нибудь лягушатник?
- У нас сегодня французский прием, - обижается Лесной. - Я просто
хотел, чтобы все было стильно. Hо если мои невинные, в сущности, просьбы
вызывают такую бурную реакцию, я готов замолчать на весь вечер, - и Лесной
демонстративно кладет ножку на тарелку, после чего отворачивается.
- Экслер, - говорит Мария. - Hе будем обижать Лесного. Включи на
магнитофоне какую-нибудь французскую музыку, курица ею пропитается, и все
традиции будут соблюдены.
- Вот это другое дело, - веселеет Лесной и снова берется за ножку.
Внезапно снизу раздается дикое завывание Бублика. Мы с Лесным
синхронно роняем куски курицы в тарелку. Hо поскольку я более невезучий,
моя курица ударяется о край тарелки, падает на угол стола, после чего
сваливается на пол. Лесному везет больше. Его курица падает в тарелку и
остается лежать там совершенно неподвижно.
- Бублик кушать хочет, - говорит Мария.
Hо ситуация, на самом деле, намного сложнее. Бублик не просто хочет
кушать. Он хочет сыр. Бублик усвоил тот сыр, который я ему скормил в самом
начале вечера, после чего пришел к выводу, что это мероприятие, пожалуй,
можно и повторить. Поэтому он не обращает на свалившуюся прямо с неба
курицу, а продолжает завывать, требуя сыра.
- Чего это он курицу не жрет? - удивляется Мария.
- Может, - безразличным голосом говорю я, - дадим котику немножко сыра
попробовать?
За столом воцаряется молчание. Лесной и Мария с совершенно
непередаваемым выражением на лицах смотрят на меня.
- Мда... - через некоторое время произносит Лесной. - Хорошо живет
семейство Экслеров. Кота элитными французскими сырами кормят. И это в тот
момент, - тут в голосе Лесного послышалась слеза, - когда где-то люди
голодают...
Тут Лесной в отчаянии схватил вторую куриную ногу и отхряпал от нее
здоровенный кусок, показывая таким образом меру своего расстройства.
Мария, как оказалось, тоже не одобрила моего предложения.
- Слышь, Экслер, - сказала она, - вот хоть бы день мне пожить так, как
вы с Бубликом. Сидите дома с утра до вечера, кушаете всякие разносолы,
Лесной вам целую сумку элитных сыров приносит - не жизнь, а малина.
- Во-первых, - парирую я, - мы же не просто так дома сидим. Я,
например, работаю с утра до вечера, Бублик тоже занят - дрыхнет с утра до
вечера. Hу и что плохого в том, что я решил котика сырком побаловать? Он
что - не человек, что ли?
- Ладно, - говорит Мария, вставая из-за стола. - Сами тут решайте, чем
кормить несчастного котика, у которого от непрерывного спанья рожа уже на
блин стала похожа, а мне еще поработать надо, - с этими словами Мария
уходит в кабинет и закрывает за собой дверь.
Бублик продолжает орать.
- Так чего, Лесной, - осторожно интересуюсь я. - Можно Бублику дать
кусочек попробовать?
- Да чего там, - безнадежно машет рукой Лесной. - Раз мои сыры в этом
доме не оценили, давай ему кусочек, давай ему всю коробку, можешь хоть
вообще его с головой в сумку засунуть. Hа тебе сумку, на, - чуть не кричит
Лесной с глубоким отчаянием на лице, подвигая ногой ко мне сумку.
- Ладно тебе, Лесной, - пугаюсь я. - Мне, например, этот сыр очень
понравился. Особенно этот... как его... в общем, тот, который без виски не
выговорить. А кусочек для Бублика - это нечто вроде рекламной акции. Бублик
знаешь какой сплетник. Он всем кошкам во дворе расскажет, что приходил
Лесной и принес вкуснейший сыр.
- Слышь, Экслер, - интересуется Лесной, - ты сколько вина выпил?
- Да немного, - пожимаю плечами я. - Вторая бутылка "Александер" еще
не закончилась. Даже и не знаю, когда до испанского дело дойдет. У нас же
тут еще две бутылочки "Кьянти".
- Давай, наливай мне "Александра", - командует Лесной. - Я тоже хочу
прийти в такое настроение, чтобы меня заботило, что именно Бублик расскажет
кошкам во дворе.
- А Бублику можно кусочек дать? - осторожно интересуюсь я, потому что
Бублик уже начал грызть мне ногу.
- Давай, - великодушно говорит Лесной. - Пускай и у этой скотинки
сегодня будет маленький праздник.
Я наливаю Лесному и себе вина и кидаю Бублику кусочек сыра. Следующие
минут двадцать проходят в молчании, только урчит довольный Бублик под
столом, а я все подливаю и подливаю нам с Лесным вино, потому что курица
оказалась суховатой. Hаконец, все курица уничтожена, довольный Бублик
задрых под столом, я еще раз долил вина, и мы с Лесным закуриваем: он
трубку, а я сигару.
И начинается такой обычный, неспешный разговор двух плотно поевших
мужчин, выпивших винца: о судьбах Интернета, о новых типах материнских
плат, которые, падлы, немного глючат с UDMA-100, о том, какие web-счетчики
можно ставить, а какие нельзя ни в коем случае, о том, куда именно послал
один известный интернетовский менеджер другого не менее известного
интернетовского менеджера...
Периодически из кабинета выходит Мария, которой нужно то позвонить по
телефону, то взять сигарету, прислушивается к нашим разговорам и бурчит
себе под нос, что мужики нынче совсем обмельчали: хоть бы раз поговорили о
бабах, а то все о компьютерах или о своем чертовом Интернете.
Между тем, дошло дело до "Кьянти". Самое интересное заключалось в том,
что вино, вроде, итальянское, но под его воздействием мне вдруг захотелось
говорить по-французски. Тут Лесной как-то сразу перестал меня понимать,
потому что на его длинную тираду об Интернете я вдруг по-французски начинал
интересоваться, сколько сейчас времени или произносил уж совсем заумное
выражение: "Простите, мадам. Вы не подскажете как пройти в бутик полшестого
класса закрытая лампа ярко горит на столе шампанское".
Hо через некоторое время приступ желания говорить по-французски у меня
прошел, и мы с Лесным стали делиться своими творческими планами...
- Лесной, - убежденно произнес я, - понимаешь, в конце концов мы же
должны хоть как-то воспринимать настрой отношения к перипетиям сюжетного
мезальянса с помощью обычных экстраполирующих перверсий путем
интеграционных процессов, ведь так?
- Дык, - ответил Лесной, - оно конечно. Может, кстати, Бубеля с нашей
студийной кошкой скрестим? Она симпатичная, чесслово.
- Понимаешь, - продолжал признаваться я, - суть комплексного подхода к
литературным сериалам вовсе не заключается в постоянном клонировании
метафизических структур персонажей, vous comprenez sur quoi va la parole?
("Вы понимаете, о чём речь?" - франц. - S.K.)
- А, черт, - ругнулся Лесной, - я же и забыл, что Бублик теперь по
кошкам не специалист. Он у тебя теперь только в оперных ариях большая дока.
Кстати, почему бы ему нам не спеть чего-нибудь? А то сидим, как два пня
замшелых. Душа просит песен.
- Ага, щас, - внезапно отвлекся я от своих объяснений. - То тебе было
жалко котику кусочек сыра дать, а теперь он должен отвлекаться от своих
сонных грез, чтобы спеть Лесному "Покидая Сорренто"?
- Между прочим, Экслер, - сказал Лесной, смакуя вино, - у нас еще
остался сыр.
- Давай свой сыр, - махнул рукой я. - Все равно помирать. Кроме того,
при эдаком количестве вина сейчас можно даже крысу съесть - ничего не
случится.
- Ты хочешь сказать, - встревожился Лесной, - что тебе не понравились
мои сыры? То есть ты врал мне все это время?
- Hу, не врал... - замялся я, но потом решился: - Hо немного
преувеличивал. Понимаешь, Лесной, я вообще не люблю сыры.
Тут произошло неожиданное. Лесной жутко обиделся и рванулся было из-за
стола, чтобы, вероятно, покинуть этот лицемерный дом навсегда, но рывок
сопроводился у него резким упиранием ногами в пол, где как раз спал кот
Бублик, никак не желавший спеть Лесному "Покидая Сорренто". Hо тут Бублик
неожиданно спел. Причем и "Сорренто", и "Соле мио", и "Валенки, валенки", и
элегию "Имел я вас всех в виду, особенно Лесного, который мне весь гипофиз
отдавил". Кстати, несмотря на серьезность момента, я обратил внимание на
тот факт, что Бублик стал орать более тонким голосом. Похоже, его
действительно пора уже учить петь "Покидая Сорренто". Я бы тогда бросил к
черту этот Интернет, мы бы стали с Бубликом ходить по переходам метро и
зарабатывали бы большие деньги. Я бы общался с простым народом, живущем в
переходе, пил обычную водку и закусывал бы ее колбасой...
Hа шум выскочила Мария и стала успокаивать Бублика и Лесного.
Успокоив, она заявила, что не пора ли господам заканчивать этот званный
ужин, а то так недалеко до травматизма. Потому что если в пылу спора
кто-нибудь Экслеру наступит на гипофиз, объяснила Мария, его в пять минут
уже не успокоишь.
Лесной помирился с Бубликом, после чего я пошел провожать Лесного к
двери. В дверях Лесной долго надевал мое пальто, потом мою кожаную куртку,
затем мою обычную куртку. Когда я сказал, что вино, вероятно, на него
слишком сильно подействовало, Лесной обиделся и сказал, что он все
прекрасно видит, и что я нарочно завесил своими шмотками его плащ. После
этого Лесной гордо надел шубу Марии и стал откланиваться.
- Кстати, - сказал я, - а ты заметил, что мы впервые не стали друг
другу читать свои произведения?
- А ты разве что-нибудь пишешь? - заинтересовался Лесной. - А ну,
почитай...
Hо в этот момент появилась Мария, которая отобрала у Лесного свою
шубу, выдала его плащ и заставила нас, наконец, распрощаться...
Мне спать еще не хотелось, поэтому я засел за компьютер, залез на свою
страничку и немного почитал "Рассказы сторожа музея". В груди тут же
возникло щемящее чувство тоски и одиночества, которое у меня всегда
возникает после прочтения этого произведения, особенно если до этого выпить
немножко винца, и я заплакал слезами тихой восторженной грусти. Мария это
обстоятельство заметила, поэтому меня отогнали от компьютера, сунули в руки
дрыхнувшего Бублика и велели нам обоим отправляться спать. Мы так и
поступили, потому что вечер был сложным, и мы оба немножко устали...
Утром я был разбужен Марией, которая испуганно спросила:
- Экслер, а чей труп вы с Лесным вчера спрятали в холодильник? Оттуда
так пахнет, что меня метра на два отбросило, когда я его утром открыла.
Я поначалу сильно удивился и даже тоже испугался, но - хвала сыру и
вину! - голова не болела и работала отлично, поэтому я быстро сообразил:
- Это не труп, Маш. Это я просто вчера остатки сыров из сумки
переложил в холодильник. А они и должны пахнуть. За них поэтому деньги и
платят. Если сыры не пахнут, - важно объяснил я, - это не сыры, а какое-то
безобразие.
- Хмм... - сказала Мария. - Кстати, что ты будешь на завтрак? Сыры?
- Благодарю вас, но я сыт, - величественно ответил я.
- Экслер, - сказала Мария. - Тогда обещай мне, что когда вы с Лесным в
следующий раз решите устроить еще какой-нибудь великосветский прием, типа
китайского или корейского, ты меня заранее предупредишь, ладно?
- Договорились, - пообещал я. - Кстати, мы с Лесным вчера обсуждали
этот вопрос. Он говорил, что корейцы едят собак. У нас есть какая-нибудь
большая кастрюля?
***
Copyright (э) 2000 Алекс Экслер [http://www.exler.ru]